На правах рекламы:

klerk.ru

• Регистрация аккаунта в kentcasino36.ru займет несколько кликов! Получи свой бонус!

• Посуточно снять квартиру в москве www.ulitkahotel.ru.

Квартира на Большой Никитской (Герцена) в Москве

Фаина Георгиевна Раневская говорила: «Я боюсь читать Пушкина: я всегда плачу. Я не могу без слез читать Пушкина. Цявловская на фотографии мне написала: "Моей дорогой пушкинистке". Я больше тридцати лет прожила в доме Натали на Большой Никитской. Там большие комнаты разделили на коммунальные клетушки: я жила в лакейской». В этом доме на Большой Никитской улице в Москве Фаину в 1915 году приютила ее старшая подруга и наставница Павла Вульф.

Когда-то в этом двухэтажном, вросшем в землю, флигеле жила семья Натальи Гончаровой, жены великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина. Из этого дома она поехала венчаться с ним в церковь Большого Вознесения, расположенную неподалеку. Раневской досталась часть лакейской на первом этаже. В малюсенькой комнате Фаина прожила до 1948 года, иногда недолго — успевала лишь повидать премьеры московских театров, отдохнуть после поездок, съемок.

Алексей Щеглов, внук Павлы Вульф вспоминает об этой квартире в своей книге: «Отсюда, с улицы Герцена, в начале войны Раневская уехала в Ташкент. Сюда в 1943 году мы вернулись вчетвером — Фаина Георгиевна, Павла Леонтьевна — моя бабушка, Наталья Александровна — Тата и я. Мама временно осталась работать в Ташкенте на кинофабрике. Я скучал, ждал маму. Ее фотографию хранил под подушкой, часто доставал, и мы смотрели друг на друга. Бабушка учила меня произносить все буквы, особенно "р". Это было делом ее чести. Мы ждали приезда мамы».

Недалеко от дома был Камерный театр. В Брюсовском переулке, находившемся поблизости, жил хороший друг Фаины Раневской Василий Иванович Качалов: «Я так нежно его любила, он дарил меня своей дружбой. Мне хочется, чтобы его не забывали, как забываются обычно самые большие артисты. Бывала у него постоянно, вначале робела, волновалась, не зная, как с ним говорить. Вскоре он приручил меня и даже просил меня говорить ему "ты" и называть его Васей. Но я на это не пошла. Он служил мне примером в своем благородстве...»

Сохранилось письмо Качалова, написанное в 1939 году Раневской на улицу Герцена, в нем есть такие строки:

«Только о своем здоровье и думайте. Больше ни о чем пока! Все остальное приложится — раз будет здоровье. Право же, это не пошляческая сентенция. Ваша "сила" — внутри вас, ваше "счастье" — в вас самой, — в вашем таланте, который конечно победит, не может не победить — всякое сопротивление внешних факторов прорвется через все "несчастья", через всякое "невезение"...»

Из воспоминаний Алексея Щеглова: «Наши смежные и одна отдельная узкая комната без двери отапливались высокой круглой металлической печкой-колонкой — из черного гофрированного железа. Запах талого снега и березовых дров, может быть, самый дорогой запах первых московских лет после эвакуации. Раневская очень любила топить со мной эту печку. Обжигаясь, она забрасывала поленья в топку с характерным сопровождением: «С-с-с-раз-с», а потом подолгу смотрела на огонь, говорила о его чудесных превращениях, загадках и красоте. Дрова, сложенные у стенки во дворе, нам приносил любимый дворник Фаины Георгиевны — татарин Абибула, весьма колоритная фигура в колючей щетине и со шрамами на пальцах огромных рук. Казалось, он весь пропах сырыми дровами и тающим снегом. По праздникам Фаина Георгиевна и Тата подносили ему рюмку водки и внушительных размеров бутерброд с колбасой или вареным мясом. Он садился в большой комнате, а Фуфа жадно следила за ним, впитывая неповторимость этого человека.

Одно из четырех окон нашей лакейской выходило в проход, где лежали во дворе дрова. Окно было скрыто глухой частью ограды — с улицы Герцена его не было видно. Ворота были открыты — створок просто давно не было. Проходящие мужчины часто забегали во двор и в углу у окна, о котором они на улице не догадывались, совершали процесс. Это был кошмар для нашей Таты, которая готовила в комнате обеды на подоконнике этого окна. За двойным стеклом она отчаянно жестикулировала, стучала, стараясь остановить стоящего рядом с ней нарушителя, который часто этих протестов не замечал. Ее крики хорошо были слышны только Фаине Георгиевне, которая из комнаты с интересом наблюдала за действующими лицами. Молчаливый посетитель за стеклами быстро уходил. Потом все неизбежно повторялось другим исполнителем».

В 1948 году дом снесли, семье Вульф дали квартиру на Хорошевке, а Фаина Георгиевна впервые получила комнату в коммуналке, выделенную ей государством уже как известной актрисе.

Адрес: г. Москва, ул. Большая Никитская, д. 48—50(?).

Главная Ресурсы Обратная связь

© 2024 Фаина Раневская.
При заимствовании информации с сайта ссылка на источник обязательна.