28.12.1961

— Драматург Штейн, Александр Петрович, — представляет мне сестра гостя, — человек хваткий, но непрактичный.

— Помилуйте, Фаиночка, — смеется гость, — разве можно быть и хватким и непрактичным одновременно? Одно исключает другое.

— У вас получается, — сестра тоже смеется. — Вы пишете в нужное время правильные пьесы, и это доказывает, что вы человек хваткий. Но ваш псевдоним... Если бы я была Фаня Рубинштейн, то разве бы я отбросила от своей фамилии начало? Я бы отбросила конец и была бы Фаней Рубин! Претендовала бы на самые высокие ставки, на самые большие гонорары. Говорила бы: «Это вы Штейнам столько платите, а я — Рубин!» В советском искусстве нет ни одного Рубина, есть только конферансье Алмазов, который умеет одновременно шепелявить и говорить в нос.

Александр Петрович во время войны служил на флоте. Называет себя «литературным матросом второй статьи». На вопрос о том, кто первой статьи, отвечает: «Станюкович». Стыдно признаться, но я даже не знаю такого.