Евгений Стеблов. «Правда» про женские части тела

Я ходила по саду, ломала сучочки.
Меня милый целовал в румяные щечки.
Я ходила по грязи, замарала ножки.
Если любишь меня, милый, — купи мне сапожки!
Ой, бил меня муж, и за все нагайкой,
Называл меня муж просто негодяйкой!

Романс «Корсетка моя»

Мы встретились с Фаиной Георгиевной Раневской, когда работали над спектаклем «Правда — хорошо, а счастье лучше» по одноименной пьесе А.Н. Островского, где я играл роль Платона. Приступил к роли с месячным опозданием. Снимался в кино. В мое отсутствие репетировал второй состав. Первое, о чем она спросила:

— Вы Платон номер один или Платон номер два?

— Номер один, — отвечаю.

— Ага, — вслух уяснила она.

Не помню, почему зашел разговор о крысах. И я рассказал со слов мамы, что в детстве меня укусила крыса за палец, в люльке. Мать запустила шваброй в нее, та убежала.

— Вы что, в помойке родились? — перебила Фаина Георгиевна.

Я парировал:

— Нет. В интеллигентной семье. Просто голод был после войны, в сорок пятом. Крыс всегда много во время голода.

— Извините, — ретировалась она.

Своим поведением Раневская часто доводила до слез партнеров. Особенно тех, кто больше всех восхищался ею, смотрел в рот. Уже на второй репетиции она сказала мне о постановщике спектакля Сергее Юрском, который относился к ней крайне деликатно и комплиментарно:

— Он не режиссер. У него течка. Никакого отбора. Умрет от расширения фантазии.

Собственно говоря, ее роль Филицаты в спектакле была совсем небольшой. Но ради ее участия Юрский и затеял эту работу.

— Я нужна вам для спекуляций на моем имени! — порой публично бросала она ему, хотя в иные минуты относилась к нему с нежностью и признательностью.

Однажды перед репетицией озаботилась:

— А где моя сумка? Сумку с ролью забыла дома.

Юрский советует:

— Ничего, читайте по книжке. Вот, возьмите.

— Нет, деточка, я так не могу. У меня там пометки в тексте.

Послали помощницу режиссера искать ее сумку. Минут через сорок та вернулась. Нашла ее около лифта в подъезде Раневской.

Фаина Георгиевна взяла сумку:

— Так, деньги на месте... роль... очки... — И, чувствуя неловкость, что из-за нее стояла работа, добавила: — Друзья мои, вы должны понять, что для женщины сумка — это часть тела!

Состоялась премьера. Опять «потерпели триумф», как говорят в театре. Вершиной триумфа была, конечно, Фаина Георгиевна.

В финале нашего спектакля она отступала в глубину сцены, напевая нехитрый куплет:

Корсетка моя, голубая строчка,
Мне мамаша приказала: гуляй, моя дочка...