Елена Камбурова. Тахта с выбоинами

Любовь Андреевна. Я не могу усидеть, не в состоянии. (Вскакивает и ходит в сильном волнении.) Я не переживу этой радости... Смейтесь надо мной, я глупая... Шкафик мой родной... (Целует шкаф.) Столик мой...

Антон Чехов, «Вишневый сад»

Когда не стало Раневской, мы с Ниной Станиславовной Сухоцкой, с которой она с юности дружила, зашли в эту опустевшую квартиру. Было две комнаты — спальня, где Фаина Георгиевна отдыхала, и гостиная, в которой стояла мебель из карельской березы. Музей Раневской в Таганроге забрал только эту парадную мебель, а ту, которая была ее настоящим жильем, которой она ежедневно пользовалась, — тахта, журнальный столик и шкафчик — оставил.

Тахта у нее была совершенно особая, уникальная. Она досталась ей от ее учительницы, Павлы Леонтьевны Вульф, человека, который, по сути, спас ее в эпоху революции, безвременья. Тахта была мало приспособлена для комфортного лежания на ней: вся в выбоинах, неровная, с торчащими пружинами — постоянно приходилось подкладывать подушки, чтобы ее уровнять. Помимо этого она была очень узкой и крайне неудобной.

На мой вопрос: «Почему ж такая тахта?!» Нина Станиславовна мне говорила:

— Да мы несколько раз договаривались с Фаиной, а однажды просто привезли ей совершенно роскошную кровать. Она какое-то время на ней поспала, а потом подарила вышедшей замуж домработнице.

Возле тахты стоял деревянный журнальный столик с полочкой, на нем всегда лежал Пушкин — то имя, та сущность, с которой она никогда не расставалась. Когда я открыла ей Даррелла, то его книжки уже легли рядом. На второй полочке были сплошь лекарства, рецепты, а справа стоял шкафчик, в котором лежало белье и прочее.

И вот эти три предмета сиротливо стояли в опустевшей квартире, и мы с Ниной Станиславовной горестно думали: «Что же нам делать с этим? Неужели выбрасывать?» Ведь квартиру нужно было освободить, в нее въезжали новые жильцы.

Я жила тогда в очень небольшой квартире и даже не представляла, куда можно это деть, а у Нины Станиславовны была совсем маленькая площадь. И тогда я решаюсь и забираю к себе все эти три предмета: тахта вообще какое-то время стояла на попа, потому что ее некуда было поставить. Потом, когда я переехала в другую квартиру, эти вещи наконец-то встали вместе: тахта, столик и шкафчик.

Вот такая реликвия у меня. Я надеюсь, что когда-нибудь у нас расширится пространство театра¹ (потому что у нас мало помещений) и я смогу сделать уголок Раневской. Это было бы чудом...

Примечания

1. Театр музыки и поэзии под руководством Елены Камбуровой.