Письма «эрзац-внуку»

У Фаины Раневской не было своих детей, всю свою любовь она отдала Алексею Щеглову, внуку своей самой близкой подруги актрисы Павлы Вульф, в семье которой она прожила долгие годы. Дочь Павлы Леонтьевны Ирина родила сына в 1939 году в Москве. Фаина Георгиевна сама несла ребенка из роддома, она называла его своим «эрзац-внуком», баловала его, дарила подарки и до конца своей жизни относилась к нему как к настоящему внуку. Лешенька вырос, стал известным архитектором, он написал книгу воспоминаний о своей названной бабушке Фаине Раневской. В книге «Фаина Раневская. Вся жизнь. Записки эрзац-внука» он собрал все свои воспоминания о ней, их разговоры, ее рисунки, письма, которые она писала ему, когда он был еще ребенком.

Отрывок из книги Щеглова: «Мое самое ранее воспоминание о Раневской почти совпадает с первыми впечатлениями жизни. 1942 год, мне 2—3 года, эвакуация в Ташкент, улица Кафанова, где мы все — бабушка, мама, Фаина Георгиевна и Тата — жили. Из того периода сохранилось в памяти звучание голоса Фаины Георгиевны, вернее проба голоса, актерский звук "и-и-и" — протяжный, грустный. Раневская тренировала голосовые связки. Вот это "и-и-и" навсегда у меня связано с ней, с детством, с первыми воспоминаниями о близких. Мы жили в деревянном доме с высоким цоколем; наверху в бельэтаж вела длинная деревянная открытая лестница, по которой поднималась в свою комнату Фаина Георгиевна, где стоял ее диван, где она спала, беспрерывно курила и однажды заснула с папиросой в руке, выронила ее, одеяло и матрас задымились, был переполох. С тех пор с Фаиной Георгиевной я связывал клубы дыма, а поскольку тогда только учился говорить, называл ее "Фуфа". Так, Фуфой, стали называть Раневскую друзья, приходившие к ней в Ташкенте, и потом это имя сопровождало ее всю жизнь».

* * *

Письмо Ф.Г. Раневской А. Щеглову, 1950 г.

На конверте «Совершенно Секретно Гражданину Хвостикову-Запупинскому от гражданки Белокобылкиной».

Текст письма такой:

«Дорогой гражданин Хиздриков-Канапаткин!
Очень грущу, что не могу лично пожать Вашу честную, хотя и не очень чистую руку!
Болезнь приковала меня к постели. Это не особенно приятно — лежать на ложе, из которого винтом выскочили пружинки, которые имеют тенденцию впиваться в мою многострадальную попку! Но этим не ограничиваются мои несчастья: у меня выскочила печенка и торчит кулаком. Я ее впихиваю обратно, но она выскакивает как Ванька-встанька.
Это печальное обстоятельство лишает меня возможности выполнить Ваше поручение в магазине Культорга. Как только удастся вдвинуть печенку на ее обычную позицию, я Вам куплю марки всего земного шара. Куплю глобус и прочие культурные товары.
А пока обнимаю Вас и целую в спинной хребет. Желаю всего наилучшего. С глубоким уважением. Ваша племянница Канарейкина-Клопикова — из города Вырвизуб. Мой адрес. Улица Лахудрова, дом 4711.
P.S. Дорогой дядя, Афанасий Кондратьевич!
Я посылаю Вам 100 рублей, с тем, что бы Вы попросили Вашу мамашу — Клотильду Трофимовну — купить Вам всего, что вашей душе угодно!
Еще раз целую Вас в загривок и прочие конечности.
Напишите мне что-нибудь культурное, можно и не культурное.
Только напишите, дядюшка».

* * *

Письмо Ф.Г. Раневской А. Щеглову — 23.11.1950 г.

«Здравствуй, здравствуй, Казюля Абрамовна!
Очень скучно мне без тебя. Очень прошу скорее увидеться с тобой, африканская Пипишка!! Но я занята очень и, кроме того, разваливаюсь на куски вроде вашего дома. Но Ваш дом ремонтируют, а меня не ремонтируют, не заклепывают, не затыкают мои щели! Сегодня бабка меня мазала йодом, но паршиво мазала, без вдохновения, без творческого экстаза! Уж если бы я взялась мазать человека — я бы обязательно нарисовала на попке березку или птичку.
Когда будет время, пойду в магазин культтоваров и куплю тебе культурную игру!! Что бы тебе хотелось? Подумай и напиши мне. Только не проси барабан — он абсолютно не культурный, его делают из бычьего мочевого пузыря.
Тебе кланяется Абдулов, он меня заездил концертами, а когда я взмолилась и запротестовала, он сказал: „Что же Вы со мной делаете? Вы хотите, чтобы я с моим сыном стоял около магазина Елисеева с протянутой рукой и просил милостыню?“ Говоря эти жалкие слова, он пустил слезу. Мне стало его жаль, и я согласилась еще на несколько концертов.
Бабка сейчас ложится спать и требует, чтобы я кончала писать и тоже легла.
Очень завидую бабушке, что она тебя завтра увидит, а у меня премьера, приеду послезавтра, если у меня не будет по воле Абдулова 10 концертов в один вечер.
Обнимаю и целую тебя, Хлюстик Авдеевич, привет Тате!
Привет Кузьке. Скажи ему, чтобы он меньше бегал и дрался, иначе он плохо кончит! Из него сделают воротничок на шубку или ушастую шапку.
Пусть сидит дома и спит.
Посылаю тебе бутылку очень хорошего вина грузинского. Когда выйду в город, куплю пластинки, которые ты просил — "Сулико" и "Каким ты был".
Посылаю тебе смешную книжку, она чужая, а потому ты с ней обращайся по возможности бережней — твоя Фуфа!
(Рисунок Ф.Г. Раневской: автопортрет и фигура карлика в очках)
Это Фуфа в молодости!
Когда она бегала и гуляла, как Кузька!
Фуфин жених!»

* * *

Письмо Ф.Г. Раневской А. Щеглову в начале 50-х годов

«Драстуйте дарагой дядичька.
Вам пишит ваша плимяница из города Краснокурьева.
Наш город Краснокурьев славитца своими курями. Куры у нас белыя и чорныя, и серинькия, а пачиму наш горад Называица Краснокурьев я ни знаю.
Я учюсь в первам класи и щитаюсь первая учиницай патаму что другие рибята пишат ище хужи меня. Дарагой дядичка пажалусты пришлите мне к новаму году многа падаркав за то что я так харашо пишу без адной ашипки а сичяс дядичка я Вам пасылаю шикалатку патаму что вы дядичька такой сукин сын что кроми шикалатки ничего не жрети. Дядичька у миня спортился корондашык и сафсем ни пишит а патаму я вас очинь кребко абнимаю и цулую Ваша плименица Дуся Пузикова».