05.12.1961

Приходили соседи, Борис и Надежда, очаровательная молодая пара. «Молодая» в сравнении с нами, им обоим нет еще и сорока. Борис учился у Завадского, сейчас играет у него в театре, много снимается в кино. Жена у него молчаливая, но он говорит за двоих. Очень почтительно держится с сестрой, ей это нравится. Некоторая напряженность возникла, когда начали считать роли, сыгранные в кино, и у сестры оказалось всего на две роли больше (это при разнице в возрасте!). Сестра сама предложила сосчитать: «А сколько вы, Боренька, уже успели сняться?» Но Борис спас положение. Увидев, как хмурится сестра, он сказал, что одна ее роль стоит десяти его, после чего сестра заулыбалась, и вечер закончился хорошо. Удивляюсь, как Борис ухитряется сочетать театр и съемки? Только за этот год он снялся в 4-х! картинах, пусть и не в главных ролях, но все же! И бесконечные встречи со зрителями! У них сын, Надежда ведет хозяйство, они молоды, большие запросы, хочется зарабатывать как можно больше. Борис сказал парадоксальную фразу: «Выгоднее сняться в трех эпизодах, чем в одной большой роли». Я подумала, что он шутит, но сестра кивнула, давая понять, что это так, и объяснила, что актера, снявшегося в трех фильмах, зрители запоминают лучше, пусть даже он снялся в эпизоде. Срабатывает повторяемость. Кроме того, любую картину после того, как она будет готова, могут забраковать и не выпустить в прокат (причиной может послужить любой пустяк). Легче смириться с «потерей» эпизода, нежели главной роли. Кроме того, эпизоды требуют гораздо меньшего присутствия на съемочной площадке. Можно уложиться в два-три дня, а то и в один, если обстоятельства сложатся удачно. Денег за эпизод заплатят меньше, но зато и дело это недолгое. «Конечно, для почета нужны большие роли, — сказал Борис, подмигивая нам, — но я еще успею». О Завадском он отзывался исключительно хорошо, хвалил его профессионализм и характер. Не могу сказать, был ли он искренен или же опасался, что неосторожно оброненное слово может дойти до З. Когда гости ушли, сестра рассказала, что поначалу дела в театре у Бориса пошли хорошо. Завадский дал ему роль Василия Теркина в пьесе, созданной по поэме А.Т., еще одного нашего соседа, очень величественного мужчины. Роль удалась Борису, вдобавок и пьеса была из тех, которые принято награждать (соседу благоволит сам Хрущев). Однако столь высокий взлет никому не известного актера вызвал зависть у коллег по театру.

— Сами поднесут рюмку, — сердилась сестра, — скажут: «давай, есть повод», и сами же начнут кричать: «да он же не просыхает, допивается до белой горячки!» Да от одного взгляда на их рожи у нормального человека начинается горячка. Черная! Когда Борю утверждали на Теркина, Плятушка, не зная, к чему можно придраться, придрался к носу, сказал, что нос у Бори не теркинский. Сам, со своим шнобелем, играл Васина в «Русских людях», и никто ему не намекал на шнобель, а Боря, видите ли, носом не вышел! Но его все равно утвердили, его, а не Плятушку! Приклеили картофелину, получился такой нос, что хоть орден сразу вешай! И Юрка еще приглашает меня к себе! Пусть он сначала разгонит свой террариум, и тогда я подумаю! А то и в режиссеры подамся! Мало ли меня мучили, пора и мне отыграться!

Смотрю сестре в глаза и понимаю, что ни на ком она не отыграется. Характер у нее суровый, непростой, но режиссером она была бы замечательным. Не могу объяснить почему, но я в этом уверена.