24.12.1961

Вчера у нас был «загул», как его назвала сестра. Сначала мы поехали к Ниночке, потом вместе с ней отправились к А.Г. (сестра рассказала А.Г., как ею интересуются зрители), оттуда отправились в дом артистов к Елочке, а от нее нас «украла» Н.С., и наш «загул» закончился на Ордынке. От смены лиц и впечатлений у меня разболелась голова. Сестра подозревает, что всему виной вино (дурной каламбур), которого я, по ее мнению, перепила, но я-то знаю, что пила мало. Просто уж очень сумбурный выдался день. У Елочки произошел конфуз — она спросила меня, видела ли я первый фильм ее сына (он пока что и единственный, насколько я поняла), а сестра, не дав мне ответить, сказала: «не видела и не собирается смотреть, потому что смотреть там нечего». Е. обиделась, видно было по лицу, сестра пустилась в пространные объяснения насчет того, что единственный, кто сыграл хорошо в этой картине, был С., но одному ему такой «воз дерьма» не вытянуть и пр. Е. оттаяла, но не до конца. Я поняла истинные мотивы сестры, определившие ее отрицательное отношение к этой картине, но мотивы мотивами, а деликатность деликатностью. Если С. имел несчастье сняться в одной картине с неприятной тебе особой, то это еще не повод для того, чтобы портить настроение его матери. Лучше бы промолчала и дала бы мне возможность ответить: «Ах, все собираюсь, да никак не соберусь». Теперь я просто обязана посмотреть эту картину и выразить Е. свое восхищение игрой ее сына. Даже если он там играл плохо, что маловероятно, потому что мальчик талантлив, я все равно расхвалю его. Исправлю оплошность сестры. Воистину, mea lingua mea inimica est!¹. В гимназии я так злилась, когда зубрила латынь, поскольку считала, что нет решительно никакого смысла в том, чтобы учить мертвые языки, а потом вдруг осознала, что попутно с латынью выучила итальянский, смесь латыни и французского.

Примечания

1. Язык мой — враг мой (фр.).