17.01.1961

Вчера у соседей Сергея и Светланы был небольшой прием по случаю дня рождения Светланы. Собралось человек 15. Сестра сначала не хотела идти, потому что очень устала днем (возила Полину Леонтьевну к докторам, она болеет, бедняжка), но потом все же пошла, потому что не пойти было неудобно, да и шумели наверху так, что не отдохнешь. Странный наш дом, вроде бы один из лучших в Москве, а звуки слышны, как в меблированных комнатах Знаменской. Но шум от соседей это полбеды, настоящая беда, когда утром во дворе начинают разгружать машины с хлебом. В булочную внизу я так больше и не хожу.

Один из гостей, Павел Александрович, весьма приятный в общении мужчина, рассказал ужасное. Он только что прилетел из Краснодара (так теперь называется Екатеринодар, где наш отец собирался открыть торговлю на паях с мануфактурщиком Хачадуровым, но так и не открыл). Оказывается, в Краснодаре днем раньше произошли беспорядки, настоящие народные волнения. Трудно поверить, но здесь, оказывается, тоже бывают беспорядки, только про них не пишут в газетах и вообще никак не объявляют. Полиция арестовала какого-то солдата из местных, его знакомые большой толпой напали на участок, была стрельба, какого-то молодого парня убили, люди рассвирепели и начали громить партийные комитеты и вообще все подряд. Краснодар оцеплен войсками, никого не впускают и не выпускают, Павел Александрович (он сам родом оттуда) сумел улететь только с помощью своего приятеля, начальника аэропорта, который подсадил его в попутный самолет. Все качали головами, ахали и повторяли, что при Сталине такого произойти не могло. Сестра вспомнила, как ее когда-то приглашали играть в Краснодаре, но она отказалась. Павлу Александровичу не понравился тон, которым сестра говорила о его родном городе, и он начал пространно рассказывать о том, насколько хорош Краснодар и чем он хорош. Кроме меня, его никто, кажется, не слушал, а я сидела прямо напротив и вынуждена была время от времени кивать и вставлять какие-то замечания. Спасла меня одна из гостей, Инночка, очень милая девушка. Она под каким-то предлогом увела меня на кухню и стала расспрашивать про Францию. Инночка просто бредит Францией, особенно Парижем, довольно бойко говорит по-французски. Я обещала дать ей журналы с выкройками, которые привезла с собой. Когда мы вернулись домой, я спросила у сестры, не разыграл ли нас и всех остальных Павел Александрович. Сестра ответила, что так шутить не принято, и добавила, что Павел Александрович, при всех его недостатках, не имеет привычки выдумывать или хотя бы преувеличивать. Я призналась, что очень боюсь, как бы подобные беспорядки не случились в Москве. Мне довелось видеть беснующиеся толпы, и я этого зрелища никогда не забуду. Сестра заверила меня, что в Москве ничего подобного случиться не может. Хочется ей верить.