Фаина Раневская и Сергей Михалков

Пожалуй, первым человеком, открыто высказавшемся о Михалкове отрицательно, была Фаина Раневская.

Сергей Михалков — поэт-легенда. Для одних. Все советские дети знали стихи про бесстрашного высокого-превысокого милиционера дядю Степу. А взрослые? Вы сейчас будете смеяться, но под слова Сергея Михалкова страна вставала и ложилась спать. Да Россия просыпается под них и сегодня! Гимнюк — вот такое прозвище имел Сергей Михалков среди некоторых своих коллег-поэтов, не испытывавших к нему дружеских чувств.

Да-да, слова самого первого гимна СССР, конечно же, с упоминанием там великого Сталина, написал Сергей Михалков. Пусть и в соавторстве с кем-то малоизвестным. Потом Сталин умер. Нужно было срочно менять текст гимна. Михалков предложил свои услуги, и за самое короткое время Сталин оттуда исчез. А Ленин остался. Что партии и требовалось.

Потом не стало партии и Союза Советских Социалистических республик. Осталась только Россия и по уголкам от нее — независимые республики. Опять новый гимн давай, дядя Степа. И он его спокойно написал.

Михалков почему-то ругал Сталина только после его смерти, восславлял коммунистическую партию, действующую уже без этого упыря. В 1991 году он бросился клеймить коммунистов. Но это уже после провала путчистов. До этого он был одним из немногочисленных творческих людей, вставших на их сторону.

Но путч провалился, а потом в стране началась такая неразбериха, что свои стали стрелять в своих. Кое-как улеглось, в стране воцарился мир. Пушки танков больше не били прямой наводкой по Дому Советов. Нужно было строить новое гражданское общество, прививать ему иные ценности. Начинать решили с гимна и обратились к Михалкову.

И вот он уже писал новый гимн России без коммунистов. Когда текст был утвержден, Сергей Михалков в своих интервью с той же самой детской непосредственностью утверждал, что написал гимн православной России, а сам всегда был человеком глубоко верующим. При этом никто, глядя ему в глаза, не смог бы сказать, что он лукавит, говорит неправду.

Сергей Михалков вдруг заинтересовался своим прошлым. Конечно же, оказалось, что он — выходец из дворянской семьи! Теперь народный поэт гордился этим.

Надо сказать, что практически противоположные мнения о Михалкове всегда стоят рядом. Одни с пеной у рта готовы доказывать, что он — самый беспринципный из поэтов и прозаиков, настоящий хамелеон времен как Советского Союза, так и новой России. Другие с не меньшим рвением станут говорить о его особом мироустройстве, которое базировалось на почти детской непосредственности восприятия мира. Мир менялся, вместе с ним становился иным и поэт Михалков. В душе он всегда оставался ребенком, которому нужно было рассказывать и показывать. Но не убеждать и не учить.

Как всегда бывает, правда наверняка скрыта где-то между этими полярными мнениями, но не обязательно в самой середине. Мы же воздержимся от оценки личности Михалкова. Единственное, о чем невольно вспоминается всякий раз, когда говорят об этом человеке: свое мнение не меняют никогда только идиоты и трупы. Согласны с этим?

Его взлет произошел стремительно. Вначале появился тот самый дядя Степа, а потом Михалков написал «взрослое» стихотворение «Светлана». Так звали дочь Сталина.

Что в этом стихотворении? Много разного. Отец. Дочка. Девочка не спит. Он ее уговаривает. Беспокоиться не о чем. Наш покой сторожит пограничник. В общем, отец-защитник и его дочь, которую он охраняет. А матери как будто и нету.

Сталин не мог не прочитать стихотворения с таким заглавием и остаться равнодушным к нему, потому что написано оно было талантливо. Вскоре Сергей Михалков был принят в Союз писателей СССР.

Так началась его стремительная карьера. Он пишет много разного: стихи, сценарии, прозу. В 1939 году поэт получает первый орден Ленина.

В жизни Сергея Михалкова было много тех эпизодов, за которые его будут после нещадно громить, стыдить, укорять. Ему вспомнят, как он с гневом обрушивался на Анну Ахматову. Да, было, критиковал со всем запалом, набросился на ее стихотворение, напечатанное в газете «Правда».

Потом роман «Доктор Живаго» партия посчитала вредным, самого автора, Пастернака, назвала диссидентом. Из-под пера Сергея Михалкова вышла острая басня. В ней упоминается «некий злак, который звался Пастернак».

Он был участником той травли, которая разгорелась в СССР против Солженицына и других диссидентов. Михалков писал острые статьи в ответ на решение Нобелевского комитета о присуждении премии по литературе Александру Солженицыну.

Но вот прошло время, и тот самый Михалков уже заявил, что нужно поднимать вопрос о присуждении Государственной премии тому самому Александру Солженицыну за «Архипелаг ГУЛАГ». Переродился? Или просто открылись те самые глаза, непосредственно смотрящие в мир? Кто знает.

Но самое интересное вот в чем. Михалков всегда, при любых условиях утверждал, что если он что-то говорил или совершал какие-либо поступки, то делал это исключительно из своих убеждений.

Уже в шестидесятых годах минувшего века некоторые представители творческой среды считали его откровенным приспособленцем. Один из поэтов скажет про него, что той Божьей искрой, которую он несомненно имел, Михалков освещал свой карьерный путь. Кто знает, где настоящая правда?..

Но это потом, позже. Во время войны Сергей Михалков работал корреспондентом газет «Во славу Родины», «Сталинский сокол» и радио. Он отступал до Сталинграда, был награжден орденами и медалями.

В послевоенные годы он стал для всей страны самым известным детским поэтом, драматургом. Михалков писал сценарии для детских спектаклей и мультфильмов. Давайте безоговорочно признаем, что они вызывали у детворы самый настоящий интерес и даже сегодня смотрятся с любопытством.

Вы можете сказать, что его произведения были наполнены коммунистической идеологией. Конечно. Но без этого тогда никуда.

В 1949 году Сергей Михалков пишет сценарий для серьезного фильма на важную тему. Его начинают ставить.

Фаина Раневская была приглашена сниматься в этой картине. Так она впервые тесно столкнулась с Сергеем Михалковым.

Они не полюбили другу друга. Более того, внезапно возникшее чувство антипатии к Михалкову буквально изводило Раневскую. Когда он появлялся на съемочной площадке, день для нее пропадал зря. Она всегда осведомлялась, планируется ли приезд сценариста, прежде чем соглашаться на день съемок. Сергей Михалков ревностно следил за тем, чтобы все детали сценария были поданы режиссером и актерами именно так, как видел их он сам.

Фаина Раневская вначале согласилась на роль без особых раздумий. Подумаешь, ей нужно сыграть толстую злую немку. Сыграет. Нужно только всмотреться в образ, найти изюминку. На то она и была великой актрисой. Фаина Георгиевна всегда стремилась к тому, чтобы любой, даже эпизодический образ, создаваемый ею на сцене театра или съемочной площадке, был живым, ярким, запоминающимся.

Но чем дальше Фаина Раневская вникала в сценарий, тем больше ей хотелось сейчас же отказаться от роли. Что сдерживало актрису? Исключительно чувство порядочности. Она дала согласие на съемки. Уже отснято немало дублей на дорогой импортной пленке. Уйти теперь будет просто неприлично.

Роль Раневской не была, как я уже сказал, центральной. Только несколько эпизодов. В конце концов, не Фаина Георгиевна виновата в том, как написан сценарий. Она уже снималась в фильмах, провальных по сценарию и режиссуре. Актриса давно познала чувство полной безысходности, когда самая блистательная игра актеров не могла вытянуть откровенно слабый фильм. Но здесь было нечто другое.

Давайте я кратко изложу сценарий фильма «У них есть Родина», написанный Сергеем Михалковым. Время действия — сразу после войны. Где-то там, в той части Германии, которая сейчас оккупирована английскими войсками, советские разведчики находят детский дом. Что-то типа приюта. Хозяйничает в этом заведении злая толстая немка, которую как раз и играет Фаина Раневская. Опекается приют английской армией. А вот все детишки там — советские.

Наше командование поручает группе разведчиков разобраться с ситуацией и принять все возможные меры по возвращению детей на родину — в Советский Союз. Начинается какая-то сложная тайная операция. В итоге, конечно, наши побеждают, дети со страшно счастливыми лицами приезжают на свою родину. Там их ждет светлый детский дом, блистающий чистотой, вкусный обед, заботливые воспитатели, в глазах которых от счастья блестят слезы. Пару детей, конечно же, тут же усыновляют советские люди.

Агитка? Разумеется. Еще какая. Но не только. Фаина Раневская достаточно спокойно относилась к откровенно агитационным фильмам. Для нее главное, чтобы в кино было творчество, чтобы можно было показать то, что называется художественной правдой. Но она никак не может быть построена на фактической лжи.

Это и претило Фаине Раневской. В фильме была ложь. Страшная, уродливая.

Картина была снята в те самые сроки, которые устраивали придирчивого сценариста Сергея Михалкова. В один из не самых счастливых дней для Фаины Раневской состоялся закрытый просмотр. На нем присутствовали только члены съемочной группы. Потом должно было состояться обсуждение. Вдруг какой-то эпизод покажется лишним или просто затянутым? Сразу и исправить можно.

Побежали титры, погас экран, в зале зажегся свет. Раздались аплодисменты, но не очень активные, и тут же стеснительно умолкли. Никто не поспешил с репликами. Мол, сняли, ну и хорошо. Посмотрели, ну и ладно. В смету уложились, сценарий выдержан, все правильно и идеологически выверено. Режиссер с оператором лениво обменялись мнениями на тему ракурсов в отдельных эпизодах.

Сергей Михалков на правах самого старшего и титулованного взял бразды правления в свои руки. Он пригласил всех в буфет. Под стопочку и аппетитную закуску любая тема обсуждается куда охотнее.

Все пошли. Отказываться от угощения в голодные послевоенные годы было глупо. После первых же рюмашек и проглоченных бутербродов и вправду возникло приятное оживление. Киношники начали вспоминать отдельные эпизоды, похваливать друг друга.

Сергей Михалков не был особенно тщеславным, если брать в расчет мнение трудящихся масс. Он прекрасно понимал, что восторг толпы стоит совсем недорого. По-настоящему его мастерство оценят только профессионалы, а идеологическую составляющую — власть имущие.

Но здесь, в буфете, Михалков видел перед собой самых независимых экспертов, так сказать. Значит, самых правдивых. Он явно хотел получить высокую оценку своей работы как от простых актеров, так и от режиссера. Хотя тот в его понимании был всего лишь исполнителем заказа, равно как и все остальные.

Сергея Михалкова волновало, как они оценивают фильм. В конце концов, картину посмотрят не только в ЦК партии. Мнение о ней выскажут газеты. При этом журналисты будут смотреть на посещаемость кинотеатров.

По идее, фильм должен быть беспроигрышным, потому как в нем показаны дети. Их беда, слезы и потом, в финале — счастливые улыбки. Все очень просто.

Сергей Михалков с рюмкой в руке начал обходить участников съемочной группы и с добродушной улыбкой интересоваться, мол, что да как?

«Все хорошо, — отвечали ему. — Просто прекрасно. Фильм трогает. Берет зрителя за душу. Держит в напряжении, вызывает слезы».

Фаина Раневская дважды будто бы случайно отворачивалась от Михалкова. Но он прекрасно знал ее авторитет среди всех актеров, выждал-таки момент и направился к ней с легкой улыбкой.

— Фаина, а что вы скажете в итоге? Кстати, ваша фрау просто великолепна. Как вам удалось так тонко угадать мой замысел? Я ведь даже не все расписал в сценарии. Иная актриса и половины не поняла бы в этом образе. Вы отлично справились!..

Фаина Раневская смерила Михалкова таким взглядом, от которого у него противно сжалось в животе. Вокруг внезапно повисла тишина. Все разговоры смолкли. Лица участников мероприятия были обращены на Михалкова и Раневскую.

— Да, уважаемый товарищ Михалков, моя фрау — прекрасна. Но насколько бы она ни была прекрасна, равно как и все остальные герои, они не делают ваш фильм лучше. Потому что он — дерьмо. А дерьмо останется дерьмом, в какую золоченую фольгу его ни заворачивай!

Все опешили. Люди ожидали чего-то подобного. Они ведь и сами видели насквозь всю фальшь фильма. Киношники замечали, как Раневская становилась все мрачнее. Ее коллеги знали, что она обязательно взорвется. Но вот такое заявление, брошенное в лицо орденоносцу, оказалось для них чересчур уж резким.

Сергей Михалков никак не смог ответить на этот выпад Раневской. Он лишь растерянно улыбнулся, отвернулся от нее и ушел. Вообще покинул посиделки.

— Фаина Георгиевна, что же вы так? — мягко упрекнул ее кто-то из группы. — Обиделся человек!..

— Кто обиделся? Михалков? Не смешите меня, — резко ответила актриса.

— Но почему же дерьмо, Фаина Георгиевна? — спросил с укором режиссер.

Ему, понятное дело, тоже было не очень-то приятно услышать такую оценку фильма.

— Потому и дерьмо! — повторила Раневская и объяснила: — Когда я говорю о михалковском дерьме, то имею в виду только одно. Знал ли он, что всех детей, которые добились возвращения на родину, прямым ходом отправляли в лагеря и колонии? Если знал, то тридцать сребреников не жгли ему руки?

Гнетущая тишина повисла надолго.

Вот она — та самая правда, которой не было в фильме. Без нее он превращался в сладкую фальшь. Все понимали, что финал картины должен быть совсем другим.

В действительности всех советских детей после освобождения из плена отправляли в фильтрационные лагеря, а кого и дальше — в концентрационные. Всех девушек наших, найденных на немецкой земле, компетентные органы делили на проституток и шпионок. При этом они исходили из одного показателя. Если девственница — шпионка, завербована. Если не девственница — немецкая подстилка. Вторым было легче... хотя и им приходилось побыть еще два-три года подстилкой для советских офицеров и солдат, несших службу в лагерях.

Тех детей, которые после немцев находились под опекой англичан, бравые советские разведчики никак не могли просто так взять и отпустить в то светлое и сытное детдомовское завтра, которое было нарисовано в фильме. Нет, их наверняка ожидали бы месяцы допросов, избиений в попытках «получить сведения».

Это знали все, но не говорили вслух. Фаина Раневская сказала это первая. Такая вот смелость могла очень дорого аукнуться ей. Но, к счастью, обошлось. Ни одной сволочи в группе не оказалось.

Знал ли Михалков о том же самом? Была ли ему известна настоящая правда, или он жил теми лозунгами и идеями, которые изготавливались в кремлевских кабинетах? Раневская считала, что Михалков должен был знать. Просто обязан.

Фаина Георгиевна не испугалась того факта, что Сергей Михалков на особом счету у Сталина. Не устрашилась его груди, щедро увешанной орденами, всенародной славы. Она увидела грязь и указала на нее, чтобы ни сама актриса, ни ее друзья в другой раз не испачкались.