Фаина Раневская, юнкер и гусар

Актеры и артисты, да и вообще все люди искусства — народ очень даже раскрепощенный в плане того, что называется интимными связями. Мужчины творческих профессий через одного утверждают, что им нужно обязательно менять своих женщин, потому что в этом — питание их художественного таланта.

Весьма раскрепощены и женщины. Просто в этой среде такие нормы, как верность, невинность до замужества считаются весьма условными, существующими в каком-то ином измерении — например, зрительском. Или данного спектакля.

Поэтому не нужно думать, что Фаина Раневская оказалась самой что ни на есть рьяной сторонницей соблюдения заповедей непорочности и пуританства. В плане отношений с противоположным полом она была самой обычной женщиной своего круга и данного времени.

Тогда в России уже полыхала революция. Крым еще пребывал в каком-то невероятном состоянии ожидания апокалипсиса. Веселье и смерть были рядом, в многочисленных театрах шли разудалые пьесы, гремела музыка водевилей. Голод одних и расточительство других перемешались и сосуществовали, как библейские волк и ягненок. Умирала старая страна...

Артисты, несмотря на напряженные выступления, по большей части нищенствовали. Вырученных денег едва хватало на самый минимум. Голод был так же естественен, как воздух за окном, пропахший трупным разложением. Бравые гусары, студенты, юнкера отдавались безудержному веселью, предчувствуя скорую гибель всего своего мира и, возможно, их самих.

Однажды Фаина Раневская приняла у себя совсем еще мальчишку. Он ждал ее после спектакля почти два часа, очарованный ею на сцене, робея и краснея, подошел и попросил о встрече в каком-либо ресторанчике. Раневская повела его домой. Он был девственником.

Их вечер был наполнен его юношеским нежным чувством и тактом Раневской. Она понимала, что этого мальчишку в новом обмундировании могут убить через несколько дней. Уходя, юнкер достал из кармана мундира небольшой платочек, в котором были завернуты золотые сережки. Материны, объяснил он. Она умерла полгода назад от чахотки. Фаина Раневская не взяла это золото, как ни уговаривал ее юнкер.

Послезавтра она шла в театр, переступая через новые трупы, которые появились на улицах города — ночью опять была стрельба. Актриса издали опознала того мальчишку по светлой улыбке на безусом лице. Он был полностью раздет, тело было пронзено несколькими ударами штыка.

Раневская в полузабытьи прошла мимо театра, и ей пришлось возвращаться. Она играла в этот день в каком-то пустом спектакле, истерично хохотала, потом плакала в тесной каморке гримерной.

К ней постучали — принесли какой-то веник наполовину увядших цветов. Затем просунулась маслено улыбающаяся рожа бравого гусара.

Этот откормленный вояка знал, что все в порядке вещей. Актрисы ждали таких приглашений, где был гарантирован хороший ужин, возможность хоть как-то отвлечься от ужасов приближающейся войны и деньги.

Гусар был щедрым, веселым, много пил и не пьянел. Его щедрость была понятна — к чему все эти ценности, если мир рушится? Фаина Раневская кривилась в душе от его неприкрытого хамства, тупого лошадиного юмора. Но смеялась и пила, закусывала, позволяла потным большим ладоням гусара лапать ее бедра.

Когда они пришли в ее квартирку, гусар, не медля попусту, тут же принялся бесцеремонно сдирать с себя одежду Раневская не стала разыгрывать из себя недотрогу, быстро разделась и легла.

Когда гусар наконец справился со своими завязками на кальсонах и повернулся к ней, она не смогла сдержать своего удивления:

— Какой он у вас огромный!..

— Овсом кормлю! — заржал довольный гусар.

По тому, с какой горделивостью он это произнес, Фаина Раневская поняла, что громадный детородный орган этого гусара — настоящая легенда в его полку.

Но любовником он оказался совсем никудышным. Страхи Раневской были излишними. Уже через две коротких минуты гусар отвалился к стене и захрапел. Спать самой Раневской пришлось на небольшой кушетке — храпящий гусар буквально взрывал мозг своими руладами.

Утром гусар попил чаю, хлопнул Раневскую по попке и отправился восвояси. Фаина стерпела. Но вечером ее ожидал не самый лучший сюрприз. Хозяйка театра выплатила небольшое жалованье, что подняло настроение труппы. Артисты решили все вместе отужинать в ресторане. Когда расселись за столом, Фаина Раневская вдруг услышала удивленный радостный возглас позади себя, а потом бесцеремонные пальцы ухватили ее за локоть.

— А вот и моя кобылка! — На нее таращил осоловелые глаза вчерашний гусар.

Потом он повернулся к своим друзьям за столом и громко заявил:

— Эту ночь мой жеребчик проведет в уютном стойле!

Раневская обернулась, лучезарно улыбнулась и ласково предложила:

— Милый, только не забудь накормить своего мерина чем-нибудь еще, кроме овса, чтобы он не издыхал во время скачек.

Дикий хохот пьяных гусаров взорвал ресторанчик.

Через несколько минут на стол артистов передали бутылку настоящего коктебельского коньяка. От кого она была — осталось неизвестным.