«Сэвидж». Танцевать или нет?

После спектакля мы сидели у Ф.Г. и ужинали. Для Ф.Г. ужин в день спектакля «един в трех лицах» — это еще и завтрак, и обед. До спектакля она не ела: чашечка кофе, иногда апельсин или яблоко. Поэтому зачастую первая «реплика» по возвращении из театра домой:

— Ой, умираю! Скорее за стол — сейчас упаду от истощения!

Во время ужина, когда первое чувство голода уже утолено, Ф.Г. вдруг сказала:

— Все. Больше танца не будет.

Танец, который она упомянула, был в третьем акте. Доктор сообщал миссис Сэвидж, что ее опекуны прибыли. Она сначала пугалась: «Боже, что сейчас будет!» Потом брала себя в руки, закуривала, как бы говоря: «Ну ничего, вы меня еще узнаете». И в ожидании детей, положив одну руку на талию, а другой держа папиросу, начинала пританцовывать в такт музыке, звучащей из радиолы. В публике танец вызывал восторг — аплодисменты сотрясали зал. Я думаю, что причиной овации был не только сам танец. Уж очень это приятный момент в спектакле: зритель надеется, что теперь-то миссис Сэвидж выиграет бой — молодей, как великолепно держится! И только потом мелькала мысль: «Ай да Раневская, танцует — в семьдесят лет».

— Не нужно мне это, — сказала Ф.Г. — Знаю, знаю, очень выигрышно, аплодисменты и так далее. Но я же вам уже говорила, что не это меня волнует. Я поняла: танец здесь неуместен, и, какой бы ни был у него успех, — от танца нужно отказаться. Ну подумайте, почему она танцует? Радуется, что дети поверили ее выдумке и попали в беду? Да, в общем, радуется, но не ликует, ибо ее цель — доказать, что ради денег дети способны на безумные поступки. Затем, ведь ей еще предстоит решительный бой — танцевать рановато. Она уверена, что выиграет его? Во-первых, полной уверенности у нее быть не может, а во-вторых, как там — «не хвались, идучи на рать, а хвались после нее»? Но я говорю вполне серьезно: танец не отвечает внутреннему состоянию миссис Сэвидж: собранности, боевой готовности, желанию бороться, он идет вразрез с логикой роли.

И танца больше не было. На следующем спектакле Ф.Г. заменила его строчкой из старой песенки, которую она пропела: «Нам не страшен серый волк». Но и это ей не понравилось, и песенка не удержалась. Теперь Ф.Г. после слов Доктора решительно садилась, брала сигарету, быстро закуривала, говорила: «Ну, погодите» и выпускала вверх струю дыма, как боевой стяг. Реакция зрителей осталась та же: аплодисменты вспыхивали мгновенно, но по характеру своему сцена стала ближе к основной линии поведения миссис Сэвидж.