Борис Голубовский

Б. Голубовский. Большие маленькие театры. М., 1998.

Кинопопулярность Фаины Григорьевны Раневской фантастична. Началась она с фильма «Подкидыш»: «Муля, не нервируй меня!» — и завершилась великой ролью Розы Скороход в фильме Михаила Ромма «Мечта». Как это ни странно прозвучит, но до войны Раневская считалась хорошей актрисой, однако ее работы в Камерном театре, в котором она после долгой и славной периферийной жизни пробыла совсем недолго, и затем в ЦТКА не становились предметом обсуждений и восторгов. Ну, хорошо, да, интересно... Не более. Я следил за каждой работой артистки после давно забытого спектакля Камерного театра «Патетическая соната» М. Кулиша.

Я не очень разбирался в философии и даже сюжете пьесы, рассказывающей о гражданской войне на Украине. На сцене был водружен почти в натуральную величину трехэтажный дом в разрезе, символически представляя все общество: подвал, в котором ютятся прачка и инвалид войны, апартаменты генерала Песоцкого, чердак — обиталище немолодой и жалкой проститутки Зинки и т. д.

Раневская в Зинке играла вариации Насти из «На дне». Такую реалистическую, жесткую манеру игры на сцене Камерного театра, пожалуй, не видели ни зрители, ни актеры. Как богат контрастными красками ее образ! Загнанный взгляд, согнутая спина, ожидающая удара, кокетство через силу, сквозь зубы. В другой сцене — чувство своего превосходства, власти над похотью алчущих самцов, презрение к ним и зависимость от них. Позы, взятые напрокат из кино прошлого с Верой Холодной, уцененная женщина-вамп. И вдруг — баба, простая, страдающая баба! Тоска о неосуществленном материнстве и гнев, проклятие за изломанную судьбу.

Сколько горечи, боли звучит в ее голосе, когда она читает расписку в получении денег от «клиента», трусливого кадетика Жоржа, заплаченных за визит и пошедших на уплату долга за квартиру. «Ой, Боже мой, Боже! Разве не поможешь? Или, может, бесплатно помочь мне не можешь? Ужель и ты, Боже, да хочешь того же?» Актриса монолог положила на мелодию песенки «Карапетик бедный, отчего ты бледный, оттого я бледный...» И Зинка бросает Богу беспощадно: «Так приходи». Мороз по коже — неверие ни во что. После спектакля зрители говорили только о Раневской.