21 декабря 1937 года

Здравствуй, Фирочка!

Твой подарок запоздал немного. Я получила его после Хануки¹, потому что твой «почтальон» крепко загулял в Москве. Хорошо еще, что подарок не пропил. Спасибо тебе огромное, милая моя! Сумочка прелесть, в Москве такой не достать. Мне немножко неловко, что я выпросила у тебя этот подарок. Надо было во время нашего отдыха поменьше восхищаться твоей сумочкой. Ах, Фирочка! Как же хорошо мы с тобой отдохнули! Полгода прошло, а я все радуюсь так, будто это было вчера. Давай возьмем себе за правило отдыхать вместе! В театре всех прямо затрясло, когда я пришла с новой сумочкой. Столпились вокруг меня, начали восхищаться — ах-ах, настоящая французская работа! — и спрашивать, откуда я ее достала. Я сказала, что подруга прислала подарок, не вдаваясь в подробности. Теперь они думают, что у меня есть подруга в Париже. Только давай условимся на будущее, Фирочка. Если ты отправляешь мне что-то с нарочным, то дай, пожалуйста, заблаговременно телеграмму, чтобы я успела подготовить что-то для тебя. Из моих знакомых никто, к сожалению, в Баку не едет, а почтой всего не пошлешь. А то уже не в первый раз твой подарок застает меня врасплох. «Здравствуйте, я от Эсфири Соломоновны! Очень спешу!» Все спешат. Даже этот твой Яша тоже спешит. Ну что бы ему стоило позвонить мне до того, как уйти в загул? Тогда бы я успела подготовить ответный подарок тебе. Ты скажешь — купи заранее и держи дома, но так можно сказать лишь в том случае, если не знать моих обстоятельств. Я раньше тебе не писала, потому что это мелочи, которыми не стоит морочить твою голову, но сейчас напишу. Тата уехала с Павлой Леонтьевной в Ростов. Я наняла женщину, по рекомендации наняла, не с улицы привела, чтобы та вела хозяйство. Не прошло и трех дней, как начали пропадать деньги. Выгнала, взяла другую. Та украла лисий воротник. Чтобы было короче — сейчас у меня работает уже четвертая. Эта, как я заметила, таскает еду. Понемногу, так что пока я с этим мирюсь. Разве мне жалко конфет? Я и угостить могу. Если она этим ограничится, то черт с ней — пусть работает. Но что-то мало-мальски ценное дома стараюсь не держать. Собрала все и отвезла к Ниночке. Если куплю тебе заранее подарок, а ты понимаешь, что это будет не какая-нибудь мелкая мелочь, то начну переживать — не украдет ли его моя Маша. Ты можешь смеяться, но у меня боязнь того, что у меня что-то украдут, уже превращается в манию. Ежедневно проверяю — все ли на месте. Положение мое усугубляется тем, что в театре тоже понемногу подворовывают. Кругом воры! Как жить?

Вот начала писать о ворах и совсем забыла главную новость. Все же есть на свете справедливость, милая моя! Есть! Возьми «Правду» от 17 декабря и прочти, что Керженцев пишет о Мейерхольде. Статья называется «Чужой театр», понимаешь? Статья о Камерном называлась «Театр, чуждый народу». Грешно радоваться чужой беде, подобное совершенно не в моих привычках, но в этом случае можно сделать исключение из правила. Нужно сделать, нужно! Потому что это возмездие, кара Божья! Мейерхольд не должен был напускаться на Таирова, когда тот попал в беду. Всякая палка о двух концах, это надо помнить. Когда запретили «Богатырей» и все шло к тому, что Камерный закроют, Мейерхольд сказал: «Наконец-то стукнули Таирова так, как он этого заслуживал». Пусть теперь он вспомнит эти слова! Камерный не закрыли, а вот мейерхольдовский «погост» закроют непременно. Керженцев называет его «полным политическим банкротом» и в конце спрашивает: «Разве нужен такой театр советским зрителям?» Ясно, что вопрос этот риторический. Все уже решено². Алиса Георгиевна как-то назвала театр Мейерхольда «самодержавным». Так оно и есть, она всегда выражается очень метко. Мейерхольд развел у себя настоящее самодержавие. Делал, что считал нужным, никого не спрашивал, всеми помыкал, всех третировал. Режиссеры бежали от него, потому что он никому не давал самостоятельных постановок, а актеры бежали, потому что не могли больше выносить такого обращения. Артист Жаров, с которым мы вместе играли в «Сонате», начинал у Мейерхольда³ и рассказывал о нем такое, что просто волосы дыбом вставали. Знаешь, Фирочка, у наших с тобой отцов был тяжелый характер, что уж скрывать между нами, но в сравнении с Мейерхольдом они сущие ангелы, «ромашки небесные», как говорила Ирочка, когда была маленькой. С ним очень трудно работать. Что же касается его режиссерского таланта, то я об этом не скажу ни слова. Скажу только, что в 1905 году Станиславский забраковал все три спектакля, который Мейерхольд ставил в студии на Поварской⁴. Если бы забраковал Немирович-Данченко, то тут еще можно было бы сомневаться, потому что все знают, какой у него резкий, вспыльчивый характер. Настоящий армянин⁵. Но Станиславский скорее похвалит работу начинающего режиссера, чем будет ругать. Он довольно мягок по отношению к начинающим, считает, что в начале пути человек нуждается в поддержке и в советах. Я с ним совершенно согласна. Павла Леонтьевна по отношению ко мне поступала точно так же. Станиславский не принял ни одного спектакля из трех и настолько расстроился, что закрыл к чертям студию! Это говорит о том, что как режиссер Мейерхольд полный ноль. Он не спектакли ставит, он ставит опыты на сцене.

В Камерном театре дела ужасные. Слияние с Реалистическим театром⁶ для Камерного хуже чумы. Трудно представить себе два столь разных театра. Ниночка сказала, что Таиров договорился с режиссером «реалистов» Охлопковым⁷ (это Василий из «Ленина в Октябре»)⁸, о том, чтобы работать по очереди. То есть, по сути, под одной крышей станут уживаться два театра. Камерный превратили в коммуналку. Трудно сказать, будет ли мирным это житье. Охлопков и сам не в восторге, но слияние позволяет ему сохранить большую часть своей труппы. Он не скрывает, что надеется уйти куда-нибудь, где станет играть первую скрипку. Хорошо хоть, что с Охлопковым можно договориться. Если бы на его месте оказался бы Мейерхольд, то Таирову оставалось бы только одно — застрелиться!

В Ростове все хорошо за исключением того, что между Юрием Александровичем и Ирочкой пробежала кошка. Чаша Ирочкиного терпения переполнилась, и она уже без снисхождения относится к постоянным изменам своего мужа. Это называется — наконец-то поженились. Лучше бы и не женились вовсе. Павла Леонтьевна надеется, что Ю.А. возьмется за ум. «Должен же он когда-то остепениться!» — пишет она. Ох, не знаю. Донжуанство — это такой недостаток, который и в семьдесят лет остается при человеке. Уже и сил нет, а по глазам видно старого кобеля. Я успокаиваю Павлу Леонтьевну. Они взрослые люди и в состоянии разобраться в своих сложностях сами.

Не сейчас, но немного позже, а то как бы не сглазить, надеюсь удивить тебя, дорогая моя, приятной новостью. Ты, наверное, уже догадалась, о чем речь, но давай пока подождем обсуждать это.

У меня намечается активная работа в кино. Жаров сосватал меня режиссеру Анненскому⁹ на роль жены инспектора в «Человеке в футляре». Я была крайне удивлена такой его добротой. Мы с ним никогда не дружили, а тут вдруг взялся нахваливать меня режиссеру. Но вот как бывает в жизни. Бывает, что человек меня разочарует, а бывает, что и приятно удивит. Правда, второе случается много реже первого, увы. Я так благодарна Жарову за то, что он устроил мне роль в экранизации чеховского рассказа, что была готова отблагодарить его любым способом, каким он пожелает. Но, к моему великому сожалению (это я шучу, Фирочка, ерничаю), дело закончилось ужином в ресторане.

Наш общий друг Мачерет собирается ставить картину о том, как чекисты ловят шпионов. Мне он приготовил роль жены недотепы-портного, который помогает чекистам. Портной этот — точный Хаим Моисеевич из Таганрога (помнишь его?), и жена похожа на его Лию. Вот и стану ее играть. Роль большая, важная. Портной, как я уже написала, недотепа, а жена у него сознательная.

Есть и третье предложение. Одна актриса, с которой я познакомилась, когда торговала искусством в клубах, чтобы заработать на жизнь, хочет, чтобы я снялась в картине по ее сценарию. Но это еще, как говорится, вилами на воде писано. У одной милой девушки есть желание написать сценарий, а у другой — снять по этому сценарию картину, комедию. Неизвестно еще, что из этого выйдет¹⁰. Но меня весьма привлекает мысль о том, чтобы сняться в комедии. Это — моя стихия. Дай Бог, чтобы получилось.

Такие вот у меня новости, милая Фирочка. Не суди меня строго за то, что я написала о Мейерхольде. Сама себя корю за такие чувства, но ничего с собой поделать не могу.

Целую тебя,

Твоя Фаня.

Примечания

1. Ханука — еврейский праздник свечей, которые зажигают в честь чуда, происшедшего при освящении Храма после победы войска Иегуды Маккавея над войсками царя Антиоха в 164 году до нашей эры. В Храме нашли масло для лампад, которого было достаточно для поддержания огня лишь в течение одного дня, но чудесным образом огонь горел восемь дней подряд, в течение которых были сделаны новые запасы масла.

2. Театр имени Вс. Мейерхольда был закрыт приказом Комитета по делам искусств при Совнаркоме СССР от 7 января 1938 года.

3. Здесь у Раневской ошибка. Михаил Иванович Жаров (1899—1981) начал свою карьеру в 1915 году в труппе московского Оперного театра Сергея Зимина. Жаров работал у Зимина администратором и помощником режиссера, а также выходил на сцену в качестве статиста. В 1918 году Жаров поступил в студию при Театре Художественно-просветительного союза рабочих организаций (Театр ХПСРО), которую окончил в 1920 году. Затем он в течение года служил в Опытно-героическом театре, в Первом передвижном фронтовом театре, в Рогожско-Симоновском театре имени Сафонова и только в 1921 году пришел в Театр имени Мейерхольда.

4. Театр-студия на Поварской — экспериментальная театральная студия в Москве, существовавшая в мае — октябре 1905 года. Была создана по инициативе К.С. Станиславского и размещалась в помещении театра Немчинова в доме Гирш на углу Поварской улицы и Мерзляковского переулка.

5. Мать Владимира Немировича-Данченко была армянкой.

6. Реалистический театр — драматический театр, образованный в 1927 году на основе Четвертой студии МХАТ. Ликвидирован в 1937 году путем слияния с Камерным театром.

7. Охлопков Николай Павлович (1900—1967) — известный советский актер театра и кино, режиссер, театральный педагог. Народный артист СССР (1948).

8. «Ленин в Октябре» — художественный фильм режиссера Михаила Ромма, первая часть дилогии о В.И. Ульянове-Ленине, снятый на киностудии «Мосфильм» в 1937 году.

9. Анненский Исидор Маркович (1906—1977) — советский кинорежиссер и сценарист.

10. Речь идет о комедии «Подкидыш», снятой на киностудии «Мосфильм» в 1938—1939 годах режиссером Татьяной Лукашевич по сценарию актрисы Рины Зеленой и писательницы Агнии Барто. Раневская сыграла в «Подкидыше» роль Ляли и прославилась на всю страну.