Тип женщины: Поистрепавшаяся светская львица

Психологический портрет

Как правило, у успешной светской львицы, пока не попавшей в железные жернова злой судьбы, на лице всегда — маска эмоциональной холодности. Она следует всем правилам игры, принятым в узком кругу избранного общества, осознает собственную значимость в этой среде. Она горда и высокомерна. Надменно относится к людям, находящимся вне своего круга. Часто эгоистична. И, по обыкновению, относится к другим людям потребительски. Кроме того, дамы этого типа изощренные интригантки. Как женщина из высшего общества, она всегда ухоженна. Однако врожденный аристократизм — лишь часть имиджа.

Следует правилам этикета с элементами изящества: прямая спина, плавная походка, отсутствие лишних движений. Говорит властно, но тихо и спокойно. Одевается дорого и изысканно.

Воспитана так, что никогда не покажет, что ей жарко или холодно, что голодна или устала.

Конечно, попав в безысходную ситуацию, весь лоск спадает, имидж теряется, чувства притупляются. Но гордость остается.

Истории из ее жизни

Долгие годы Раневская жила в Москве в Старопименовском переулке. Ее комната в большой коммунальной квартире упиралась окном в стену соседнего дома и даже в светлое время суток освещалась электричеством. Приходящим к ней впервые Фаина Георгиевна говорила:

— Живу, как Диоген. Видите, днем с огнем!

Марии Мироновой она заявила:

— Это не комната. Это сущий колодец. Я чувствую себя ведром, которое туда опустили.

— Но ведь так нельзя жить, Фаина.

— А кто вам сказал, что это жизнь?

Миронова решительно направилась к окну. Подергала за ручку, остановилась. Окно упиралось в глухую стену.

— Господи! У вас даже окно не открывается...

— По барышне говядина, по дерьму черепок...

Театр

В 1925 году Раневская отправилась в столицу Азербайджана — ее пригласили в Бакинский рабочий театр для участия в спектакле «Пугачевщина». Бакинский сезон ей запомнился как интересный и удачный. Ведь сам город Баку не мог никого оставить равнодушным. Это был огромный многонациональный город, где уживались между собой азербайджанцы, русские, евреи, армяне.

Правда, пьесы, в которых ей приходилось играть, редко блистали особыми достоинствами, но они были актуальны для того времени, и зрители охотно шли в театр. Раневская играла обычно небольшие характерные роли, но благодаря своему таланту и индивидуальности быстро стала популярной. «Публика была ко мне добра», — писала она в своих воспоминаниях. И действительно, ее очень скоро начали узнавать и встречать аплодисментами.

Ее крылатые фразы

ОБ ЭПИКУРЕ. Эпикур говорил — хорошо прожил тот, кто хорошо спрятался.

Спектакль

«Наша молодость».

Роль

Певица с неудавшейся судьбой.

Игра

В числе прочих ей досталась роль в пьесе «Наша молодость» по роману известного в то время коммунистического писателя Виктора Кина — та самая роль, слава о которой дошла до Москвы, и ради которой собирался, но так и не смог приехать в Баку даже сам Самуил Маршак. А ведь Раневская там появлялась всего в одной картине. Она играла известную певицу, опустившуюся «гостью из старого мира». Она выглядела облезлой: в потрепанной, когда-то модной шляпке, солдатском полушубке в дырах, худых, грязных валенках. Поистрепавшаяся аристократка пела заунывным голосом:

Однажды морем я плыла
На пароходе том.
Погода чудная была,
И вдруг начался шторм...

Аристократичная Раневская выглядела такой несчастной и такой неуместной в вагоне-теплушке, заунывно поющая о своей разбитой жизни, что горький смех зрителей сменялся горькими же слезами.

Истории из ее жизни

Наверное, скоро умру. Мне видится детство все чаще и чаще. Разные события всплывают из недр памяти и волнуют до сердцебиения. Я вижу двор, узкий и длинный, мощенный булыжниками. Во дворе сидит на цепи лохматая собака с густой свалявшейся шерстью, в которой застрял мусори даже гвозди, — по прозвищу Букет. Букет всегда плачет и гремит цепью. Я люблю его. Я обнимаю его за голову, вижу его добрые, умные глаза, прижимаюсь лицом к морде, шепчу слова любви. От Букета плохо пахнет, но мне это не мешает. В черном небе — белые звезды, от них светло. И мне видно из окна, как со двора волокут нашу лошадь. Кучер говорит, что лошадь подохла от старости и что тащат ее на живодерню. Я не знаю, что такое живодерня. Мне пять лет.

Любопытные эпизоды

Кстати, пьесу написал Сергей Карташов. Он, как и многие тогда интеллигенты с «несоветскими» мыслями, попал в лагеря. Вот как описывает встречу с ним писательница Екатерина Судакова в повести «Крутые ступени»:

«Первое мое знакомство с Сергеем Карташовым произошло так: Я встретила в зоне Любу Говейко (она уже работала врачом), и Люба подвела меня к какому-то бараку, открыла дверь и тихонько пихнула меня туда, сказав: «Иди, там ты увидишь то, что тебе нужно». Я вошла, присмотрелась, но вокруг — ни души. Только на верхних нарах сидел небольшой человечек, по-турецки скрестив босые ноги. Я вскарабкалась к нему на нары и спросила: «Вы кто?» Он ответил: «Карта-шов». Я спрашиваю: «Писатель? Понятно. А пьесу «Наша молодость» вы написали, да?» — Он кивнул головою. Тогда я процитировала из этой пьесы:

Она: — А мировая революция когда будет?

Он: (злобно) — В среду!

Карташов и я рассмеялись. Он спросил меня: «В каком году вы ее видели?» Я сказала: «В 1932 году, один раз...» — «Сейчас 1942 год. Hу и память же у вас!..» — Это верно, память у меня была феноменальная, но на далекое прошлое.

Ее крылатые фразы

ПРО БОГА. Я верю в Бога, который есть в каждом человеке. Когда я совершаю хороший поступок, я думаю, это дело рук Божьих.

Мы разговорились. Карташов оказался крупным эрудитом по многим и многим вопросам в искусстве. Память же у него тоже была необъятная! Только потом я встретила Сергея в клубе на репетиции, где он ни в чем не принимал участия. Изредка потом я встречалась с Сергеем — поболтать о литературе. Мне запомнилась на лице его — на щеке — крупная родинка, а когда он говорил, то сильно грассировал букву «р». Вот по этим двум приметам я узнала Сережу много лет спустя в поселке Маклаково (на Енисее). Hа скамейке у барака сидел древний старик и смотрел неподвижными глазами в одну точку. Я остановилась и крикнула: «Сергей Карташов! Ты ли это?» — Он повернул ко мне лицо, долго смотрел на меня, потом сказал: «Уходите, я вас не знаю». Как я узнала потом, Карташов страдал тяжелой формой паранойи.

И еще много лет спустя я слушала эту пьесу по радио, и как раз я снова слышала этот диалог: «А мировая революция когда будет?» — «В среду!» — Только по окончании диктор сказал: «Пьеса «Наша молодость» написана по мотивам...» — и все! В это время Сергей Карташов давно уже покоился на маклаковском кладбище».

Истории из ее жизни

«Мне вспоминается горькая моя обида на всех окружавших меня в моем одиноком детстве», — говорила она.

На первый взгляд непонятно, в чем было дело, ведь ее семья была вполне состоятельной и любящей.

Трудно в это поверить, но Фаина не любила даже самый волшебный праздник, который весь год с нетерпением ждет вся детвора, — Новый год. Причина крылась в ее старшей сестре Изабелле. Она была признанная красавица, поэтому и наряжали как принцессу. В шикарном наряде Белла становилась еще прекрасней. Гости восторгались красоткой. Фаине же — некрасивой и неуклюжей заике — оставалось только завидовать сестре, скрываясь от посторонних глаз за ширмой. И только мечтать о похвалах, внимании, аплодисментах. С детства девочка считала себя несчастной и никому не нужной. Однако не исключено, что именно жажда внимания, признания и восхищения стала главным стимулом для Раневской стать не просто актрисой, а знаменитой актрисой.

Разговоры

Самуил Маршак впервые услышал о Раневской, когда она играла в Бакинском театре в пьесе «Наша молодость». Вдова Кина вспоминала: «Никогда не забуду, как уговаривал Виктор Самуила Яковлевича поехать с ним в Баку посмотреть этот спектакль. Маршак сказал: "Очень хочу в Баку, а еще больше посмотреть актрису Раневскую. Я так наслышан о ней..." Он даже просил Виктора взять билет и для него. Не помню уж, почему, но поездка эта не состоялась».