Геннадий Бортников. Первая краска в роли

Дульчин: Мильёны-то ваши где, Глафира Фирсовна?
Глафира Фирсовна: Было, да сплыло. Разве я виновата?

А. Островский «Последняя жертва»

Я вспоминаю наши спектакли, вспоминаю ее юмор, сарказм, который мог проявиться в тексте Островского. В наших дуэтных сценах я иногда боялся нарушить рисунок роли, потому что реплики, произносимые ею помимо текста, который слышал зритель, выбивали меня из колеи, заставляли смеяться, казалось бы, не по существу. Но все в результате ложилось на нашу сцену, и я был счастлив нашему дуэту.

Работа над «Последней жертвой» шла долго. Репетировать спектакль начала Ирина Сергеевна Анисимова-Вульф, но в связи с ее кончиной Завадский взял на себя его режиссуру. В постановке были заняты актеры нашего театра: Валентина Талызина, Леонид Марков, Михаил Львов. Мы все ждали, когда начнет репетировать Фаина Георгиевна Раневская. Наконец было объявлено, что состоится наша встреча. Она пришла на репетицию немножко хмурая, суровая. Я наблюдал за Раневской, подавал реплики и чрезвычайно волновался, что я делаю что-то не то. Завадский, как всегда, перебирал свои любимые карандаши, Раневская сидела в кресле, у нее иногда падала из рук тетрадка, в которой всегда тщательно, крупным шрифтом был переписан текст роли, потом сыпались какие-то листочки из этой тетрадки. Завадский хмурился, был как всегда галантен, но чувство раздражения нарастало. И вдруг Раневская открыла сумочку и принялась долго и усиленно пудрить нос. Завадский стал поглядывать на нее, и Фаина Георгиевна спросила:

— Юрий Александрович, вас что-то не устраивает?

— Фаина, я не понимаю, что происходит?! Вы все время пудритесь!

— Это первая краска в моей роли! — спокойно ответила Раневская.

Завадский успокоился, но затем задал вопрос:

— Но почему?!

— У меня такой молоденький и хорошенький Дульчин, что я тоже должна ощущать себя в этой роли красавицей!

Вот так начался наш путь по спектаклю «Последняя жертва».