Всегда премьера

Не объясняется ли стремление Раневской выдвигать на передний план второстепенные или даже эпизодические персонажи желанием актрисы играть «для себя», добиваться преобладающего успеха у зрителя в ущерб художественной целостности фильма, спектакля?

Чувство ответственности перед зрителем продиктовано постоянной потребностью актрисы оправдать его доверие, точнее — выполнить свой перед ним долг. Но это чувство всегда органически связано с осознанием коллективной взаимозависимости всех участников фильма или спектакля. Такова в ее представлении природа искусства актера. Поэтому предметом заботы и пристального внимания Фаины Георгиевны является игра всех исполнителей. Исключительно взыскательная к себе, актриса не меньше требует от играющего с ней рядом — будь это исполнитель главной или проходной роли. Для нее одинаково нетерпимы лень, рождаемая непрофессиональным отношением к делу, или игра вполсилы. Огорчение и возмущение у актрисы вызывает отношение партнера к роли как некоей служебной обязанности, приход на репетицию неподготовленным, в промежутке между выступлением на радио и участием в клубном концерте.

Театр имени Моссовета. А. Островский. «Последняя жертва». Глафира Фирсовна

Требовательность к партнерам ничего общего не имеет с «капризом премьерши». Она диктуется высокими нравственными критериями бескомпромиссно преданного искусству художника и никогда не обманывающим актрису эстетическим вкусом.

Поэтому естествен вывод: «Партнер для меня — все. С талантливым я становлюсь талантливой, с бездарным — бездарной. Никогда не понимала и не пойму, каким образом великие актеры играли с неталантливыми людьми. Кто и что их вдохновляло, когда рядом стоял некто с пустыми глазами?»

— Вчера я плохо играла, — рассказала мне как-то Фаина Георгиевна. — Шефа Джорджа, мистера Хенинга, играл другой актер. Я не находила общения с ним. Он не жил жизнью персонажа, и я была ему безразлична. И ничто в этом ответственном эпизоде меня не зажигало... Не знаю, как я дотянула спектакль до конца. Это ведь полный провал! Мне теперь стыдно перед зрителями. Я обманула их ожидания...

Из фильмов разных лет

О присущем Фаине Георгиевне обостренном чувстве ответственности перед зрителем рассказывает режиссер А.В. Эфрос: «Она знает: выйдет спектакль, и все пойдут смотреть Раневскую, и она не должна их разочаровать, потому что очень стыдно, когда разочаровываешь...» («Репетиция — любовь моя», 1975 г.)

Вот что писала Фаина Георгиевна в 1960 году о своем опыте работы над ролью Вассы в спектакле «Васса Железнова» М. Горького, поставленном в 1936 году на сцене Театра Красной Армии:

«В моей памяти живет, с большей отчетливостью, чем собственная роль, игра почти всех исполнителей. Возможно, это следствие моего всегдашнего отношения к партнерам. Моя жизнь на сцене возникает под влиянием того, как живут, мыслят, поступают окружающие».

Театр имени Моссовета Дж. Патрик. «Странная миссис Сэвидж». Миссис Сэвидж

Истинное удовлетворение приносила актрисе совместная игра в «Пышке» с Горюновым, в «Подкидыше» с Репниным, где достигалось взаимопонимание. В ряде лучших ролей, сыгранных Раневской, ее партнером был Р.Я. Плятт, артист виртуозной техники, тонкого художественного вкуса, внутренней собранности: Холостяк в «Подкидыше», Сосед в картине «Слон и веревочка», Бубенцов в «Весне», извозчик Янек в «Мечте», Яропегов в горьковском спектакле «Сомов и другие», наконец, Барк Купер в трагедийном спектакле «Дальше — тишина».

Партнерство двух выдающихся художников, составляющих всегда редкий по сыгранности дуэт, — образец самоотверженной преданности общему делу. Не зря критика окрестила их игру в этом спектакле такими терминами, как «дуэт двух вдохновенных музыкантов-виртуозов», «песнь о любви к жизни», «поэма о любви и верности». И то, и другое, и третье — верно. В удивительной гармонии играют оба художника, живя жизнью своих героев.

Поэтически вдохновенным был дуэт Раневской с Вадимом Бероевым в спектакле «Странная миссис Сэвидж». Когда Бероева не стало, актриса, не видя в труппе достойной замены, отказалась играть в этом одном из самых дорогих ей спектаклей. Фаину Георгиевну привлекали в этом актере его личные качества — душевная чуткость, доброта, которую он сумел воплотить в созданном им образе музыканта.

«Мечта», 1941 г. Режиссер М. Ромм. Роза Скороход

Сознание ответственности перед зрителем с годами воспитало в артистке постоянную неудовлетворенность достигнутым. Работа над ролью «по настоящему начинается только с первым спектаклем. Каждый последующий — это игра сначала, — рассказывает она корреспонденту в связи с сотым представлением спектакля «Странная миссис Сэвидж». — Для меня сотый ли спектакль или двухсотый, — он всегда премьера». («Вечерняя Москва», 3.X.1968 г.)

Другое дело кино. Снятое однажды на пленку — не изменишь. Потому с чувством страха идет Фаина Георгиевна смотреть уже пошедший на экранах фильм с ее участием (любопытно, что, глядя на экран, она говорит о себе, своей игре в третьем лице).

Театр имени А.С. Пушкина «Игрок» (по Ф.М. Достоевскому). Бабуленька Антонина Васильевна

На сцене каждый раз, даже в давно играемой роли, заново рождается в актрисе свежесть и взволнованность чувств. И зрители, дважды посмотрев Раневскую в одной и той же роли, замечают, что она «сегодня играла иначе».

Недовольство собой, неудовлетворенность результатами работы над уже готовой ролью долго сопровождают актрису, а кажущаяся или действительная ошибка становится предметом ее долгих душевных страданий.

Так произошло с Вассой Железновой. Это была первая в биографии Раневской большая трагедийная роль, но лишь вторая серьезная встреча с драматургией Горького (ранее играла Настю в «На дне»), в которой актрису привлекали гуманизм, типично горьковское стремление к социальному анатомированию характера. И вот спустя почти четверть века после премьеры актриса мужественно заявляет, что ей не удалось воплотить образ Вассы «с той силой, с какой она дана Горьким» (Сб. ВТО «Васса Железнова»). Между тем созданный Раневской образ был одной из величайших побед актрисы.