17 апреля 1945 года

Здравствуй, милая моя Фирочка!

Слава Богу, теперь уже можно точно сказать, что войне скоро конец, считаные дни остались до победы. Жду не дождусь — когда же, когда он наступит. Каждый салют для меня звучит как лучшая музыка на свете¹. Карта перед глазами все время. Ночью меня разбуди, так я тебе сразу же покажу, где сейчас наши войска. По моим расчетам, война должна была закончиться в марте. Ты понимаешь, какой из меня стратег. Я строила свой расчет на том, что мне хотелось, чтобы весна была мирной. Вспоминаю сейчас мирную жизнь и удивляюсь себе — ну чего тебе не хватало? Ну чем ты была недовольна? Радоваться надо было тому, что нет войны. Теперь уже знаю, что когда наступит мир, я каждый день буду говорить: «Слава Богу, что нет войны».

Фирочка, ты не представляешь, что значит для меня снова оказаться в труппе. Это такое счастье, что и сравнить не с чем. С Охлопковым у меня установилось полное взаимопонимание. Он дает мне возможность играть так, как я считаю нужным. Он вообще дает такую возможность всем актерам и следит лишь за тем, чтобы мы не напоминали крыловских Лебедя, Рака и Щуку. Актеры ценят такое отношение, стараются на совесть, и от того, что в театре дышится свободно, в нем мало склок. Склоки часты там, где люди чувствуют себя обиженными. Я говорю себе: стоило так долго ждать, чтобы попасть в Театр Революции именно тогда, когда его возглавит Охлопков. Я никак не привыкну к новому названию театра, хотя давно уже пора привыкнуть. Все время зову его «Театром Революции» и признаюсь тебе, что прежнее название было лучше нынешнего. «Театр драмы» — это скучно и, если хочешь, даже пошло. Не люблю таких названий, как «Театр драмы» или «Театр комедии». Вот «Художественный» или «Камерный» — совсем другое дело.

Про Камерный театр я тебе еще не писала. Они были эвакуированы в Барнаул. Их там разместили по-царски — в здании краевого драмтеатра. Это неслыханная удача — получить не какой-нибудь сарай, а настоящее театральное здание со всем необходимым. Камерный театр вернулся в Москву одним из первых, и Таиров поставил «Чайку». Чехов на сцене Камерного! Постановка сделана Таировым на свой манер, в виде концерта на музыку Чайковского. Необычно (а разве в Камерном бывает обычно?), но мне понравилось. И вообще всем нравится. Война сделала людей добрее. На Таирова уже не нападают так, как раньше. Даже нынешний руководитель Художественного театра Хмелев² и тот похвалил «Чайку». В своей манере — «Таиров, как всегда, оригинальничает», но все же похвалил. Чтобы тебе было понятнее, Фирочка, то это примерно так же удивительно, как если бы солнце взошло на западе. В Художественном (к слову МХАТ, похожему на собачий лай, я тоже никак не привыкну) Таирова традиционно принято ругать. Или — не замечать его существования. Но не хвалить. Как можно хвалить театр, который ругал сам Станиславский? При всем моем глубочайшем уважении к Станиславскому, я признаю, что как человек, безгранично влюбленный в свой театр, он нередко бывал несправедлив к другим театрам.

Только сейчас, Фирочка, я в полной мере оценила мудрость Павлы Леонтьевны, проявленную в тот момент, когда она решила перейти на возрастные роли. Я тогда считала, что она поспешила с подобным решением, и уговаривала ее остаться в героинях еще несколько лет, приводила в пример Екатерину Васильевну, но Павла Леонтьевна не согласилась со мной и была тысячу раз права. Сейчас перед глазами я имею наглядное свидетельство того, что бывает, когда актриса в возрасте пытается играть роли молодых девушек. Выглядит это смешно и жалко, даже скорее жалко, чем смешно.

У нас в театре есть прима — актриса Бабанова. Ты вряд ли ее знаешь, поскольку в кино она снималась мало. Но актриса она замечательная. Я бы даже сказала — несравненная. Если кого-то из современных актрис можно назвать «второй Комиссаржевской», так это ее. Достаточно один раз увидеть ее на сцене, чтобы навсегда стать ее поклонником. Еще во времена Передвижного театра я увидела ее в роли Полины в «Доходном месте» и просто влюбилась в нее. Невозможно было не влюбиться. Она создает такие образы... Не могу передать словами, потому что это надо видеть. Ты знаешь, Фирочка, насколько я требовательна к себе и к другим, так что если я кого-то хвалю, то не просто так, а заслуженно. Так вот, Бабанова, несмотря на свой возраст (а ей уже за сорок), стремится играть «молодые» роли. Все, без разбора — Джульетту, Ларису, Шурочку в «Давным-давно». Она безусловно талантлива, но возраст берет свое, и талантливая актриса, которой за сорок, в роли юной девушки выглядит неубедительно, смешно, жалко. Какой бы ни был талант, с возрастом он соперничать не может. Всему свое время. Теперь я понимаю, что, уговаривая Павлу Леонтьевну остаться в героинях, оказывала ей медвежью услугу. Охлопков чувствует себя обязанным Бабановой, потому что во время войны³ она вместе со Штраухом⁴ и Глизер просили назначить Охлопкова главным режиссером театра. Долг платежом красен. К слову — о Глизер. Когда-то она интриговала против меня, но теперь перестала. У нас с ней договор о ненападении. Худой мир всегда лучше доброй ссоры.

Бабанова — несчастная. Она в свое время пострадала, будучи без вины виноватой, совсем так, как пострадала я в Камерном театре⁵. Сочувствую ей, потому что сама прошла через это. Она ушла из того театра, где ее незаслуженно обидели. Талант — это не вина, а дар Божий. Если один человек талантливее другого, то на что тут можно обижаться? Но ни один человек не способен быть справедливым, когда речь идет о нем самом. Бабанова затмевала жену режиссера, и потому ей пришлось уйти. Напомни мне при встрече, и я расскажу тебе эту историю со всеми подробностями, а пока что продолжу о том, с чего начала. Стыдно смотреть на Бабанову, когда она играет двадцатилетних. Стыдно и неловко. Странно, что Охлопков этого не замечает. Скорее всего, причина в том, что он в молодости служил в одной труппе с Бабановой и до сих пор помнит ее юной. Воспоминания накладываются на действительность, влияют на восприятие, и в результате получается черт-те что. Бабановой и самой неловко, она стесняется своих ролей, но не может от них отказаться. Жалею ее безмерно. Хочется подойти, взять за руку, посмотреть в глаза и сказать: «Мария Ивановна, что с вами? Опомнитесь!» Но это невозможно. Знаешь, Фирочка, что самое необходимое для любой актрисы или артиста? Чтобы рядом был человек, который скажет тебе правду. Мне повезло, у меня есть Павла Леонтьевна, которая при всей своей деликатности (и любви ко мне) не станет кривить душой, если увидит, что что-то не так. Она даст мне понять, где я сплоховала. Деликатно, но даст. Фирочка, ты не представляешь, как это важно, чтобы рядом был такой человек. Я неимоверно благодарна судьбе за то, что она свела меня с Павлой Леонтьевной. Без нее не было бы актрисы Раневской. Ты не представляешь, Фирочка, что она сделала для меня. Я тебе много раз об этом рассказывала, но ты все равно не представляешь, потому что, кроме меня, никто этого представить не может. Ты знаешь, милая моя, как ко мне относились родители. Я всегда была парией, дурочкой, уродиной. Отец старался не замечать меня, мать меня жалела, но не любила. Любили сестру и брата, но не меня. «Фанечка у нас не красавица» — этим все было сказано. Если бы ты знала, Фирочка, как я завидовала тебе. Твой отец, да будет благословенна его память, пылинки с тебя сдувал и не мог на тебя надышаться. Сколько бы ты ни говорила бы, что понимаешь меня, тебе меня не понять. Тебя любили родители, а меня жалели и то жалела только мать. Отца я раздражала самим фактом своего существования. Он говорил матери, что я «Божье наказание», а сестра Белла — «Божье благословение». Да, Белла была примерной дочерью. Не носилась с мыслями об актерстве, а ждала, когда родители найдут ей хорошую партию. У меня же от слов «хорошая партия» сводило оскоминой зубы. Мама всегда говорила о том, как ей повезло в замужестве, но в глазах при этом проступала затаенная тоска. Я чувствовала, что на самом деле она считает иначе. При всех достоинствах моего отца, он был настоящим тираном, и бедной маме приходилось с ним нелегко. Твой отец, Фирочка, был совсем другим человеком, и потому ты вряд ли сможешь меня понять. Понимаешь только тех, у кого такая же беда, что и у тебя. Как, например, у меня с Бабановой. Но поверь, что я говорю неспроста, и не считай, по своему обыкновению, будто я сгущаю краски. Дело совсем не в том, что мои родители (и в первую очередь отец) не хотели, чтобы я стала актрисой. Дело в том, что они меня не любили. Отец мирился с моим существованием, а мама меня жалела. Но никто меня не любил. Сестра меня третировала, брат не замечал... Ладно, незачем вспоминать, все давно уже в прошлом. Я просто хотела сказать (сказать еще раз), что Павла Леонтьевна стала не только моим другом и наставницей. Она дала мне то, чего мне не дали родители, и уже за одно это я ей безмерно благодарна.

На лето у нас планируются гастроли, только пока еще не ясно, куда именно. Но точно не в ваши края, и это меня невероятно огорчает. Мы с тобой, Фирочка, не виделись целую вечность. Обещай мне, что при первой же возможности организуешь себе командировку в Москву. Ты теперь начальница, имеешь возможность.

Целую тебя крепко-крепко,

Твоя Фаня.

Примечания

1. Имеются в виду салюты в честь освобождения крупных городов и особо выдающихся событий, которые давались в 1943—1945 годах.

2. Хмелёв Николай Павлович (1901—1945) — советский актер и театральный режиссер, художественный руководитель МХАТа в 1943—1945 годах.

3. В 1943 году.

4. Штраух Максим Максимович (1900—1974) — известный советский актер театра и кино, исполнитель роли Ленина, театральный режиссер.

5. В начале двадцатых годов прошлого века Мария Бабанова служила в труппе Театра имени Всеволода Мейерхольда, где стала конкурировать с женой Мейерхольда Зинаидой Райх. Райх проигрывала Бабановой по всем статьям, и в 1927 году Мейерхольд вынудил Бабанову уйти из его театра.