15 июня 1961 года

Здравствуй, Фирочка!

Умерла Павла Леонтьевна. Ее похоронили на Донском кладбище. Все мы готовились к тому, что ее скоро не станет, но надежда теплилась внутри — вдруг свершится чудо? Вдруг она пойдет на поправку? У нас в Таганроге был такой случай. Мать одного купца (кажется, фамилия его была Пятаков, точно не помню) слегла и готовилась умереть. Но вдруг в один прекрасный день встала с постели здоровей прежнего, доктора только руками разводили. Все говорили: «Случилось чудо!» Вот и мы надеялись на чудо, но его не случилось. Моей дорогой Павлы Леонтьевны больше нет. Какое счастье, что она успела написать книгу воспоминаний¹, и очень жаль, что она не дождалась публикации. Как я хотела иметь эту книгу с ее дарственной надписью! Я читала рукопись, Фирочка, и скажу тебе, что это не просто воспоминания. Это учебник истории русского театра. Когда книга выйдет, я непременно пришлю тебе экземпляр.

Вчера поссорилась с Беллой. До сих пор не разговариваем. Белла как была бесчувственной дурой, так ей и осталась. Я сказала, что чувствую себя осиротевшей, а она вместо того, чтобы меня утешить, сказала, что Павла Леонтьевна все же не была мне матерью. От этих слов и в особенности от тона, которым было сказано «все же», я вспыхнула, как порох. Ты знаешь, как я вспыхиваю. Для сравнения скажу, что тот скандал, который я при тебе закатила Агурову, не идет ни в какое сравнение с той взбучкой, которую я устроила Белле. Я начала с того, что, в отличие от Павлы Леонтьевны, родная мать никогда меня не понимала, не верила в мои способности и т. д. Она меня и не любила, ты же знаешь, но об этом я Белле напоминать не стала. Но сказала, что «красавицей» меня впервые назвала Павла Леонтьевна. И «талантливой», кстати говоря, тоже. Это я сейчас так спокойно излагаю, а вчера просто орала, то и дело вставляя непечатные слова. Представляю, как развлеклись соседи. До появления Беллы я считалась «неинтересной» соседкой. Не буянила, не водила к себе любовников, не ползала в пьяном виде по лестницам, короче говоря — не давала поводов для сплетен. Про ползанье по лестницам я упомянула не для красного словца. Неделей раньше мне под ноги выполз Массальский². Вежливо поздоровался со мной (воспитание есть воспитание) и пополз дальше. Но с появлением Беллы у меня дома уже нет былого спокойствия, и раз в неделю (а бывает, что и чаще) мы устраиваем для соседей «радиоспектакль». Пьеса «Две сестры», авторы — Фаина и Изабелла Фельдман, они же в главных ролях. Белла не может без того, чтобы не подпустить мне шпильку, а я не могу без того, чтобы ответить. Но сейчас бы она могла и удержаться от шпилек, видя мое положение. У меня, Фирочка, на неделе было два приступа — жгло в груди огнем, «Скорая» приезжала. На людях Белла изображает заботливую сестру. Прыгает вокруг меня и сюсюкает. Докторша мне сказала: «Ладно, так и быть, оставайтесь дома (я отказалась от госпитализации) под присмотром сестры!» Под ее присмотром! Смешно! Это я за ней присматриваю. Стоило только «скорой» уехать, как Белла умчалась на свидание. Вот удивительно — в булочную ее отправить нельзя, потому что она непременно что-то напутает или забудет, но как только дело касается амуров, она преображается. Понадобилось им с ее Николашей место для встреч, так она сразу же договорилась с соседкой. У меня бы язык не повернулся бы просить кого-то из соседей о подобной услуге. Но Белла не страдает предрассудками. Она живет по правилу: раз зачесалось, то надо почесать. Чешет по три-четыре раза в неделю. Я с удивлением гляжу на ее Николашу. Старый, тощий, на вид еле ноги волочит, а на деле такой прыткий. Белла недавно сказала, что они подумывают о том, чтобы пожениться. «Мазлтов!³ — сказала я на это. — Женитесь на здоровье, тем более что сейчас ни ему, ни тебе для этого не придется переходить в другую веру! Только учти, что я не собираюсь содержать зятя даже год!⁴ И вообще он мне здесь не нужен. Поженитесь — уйдешь к нему!» Больше я про женитьбу ничего не слышала. Оно и верно — Николаша живет где-то у черта на куличках. У него не отдельная квартира, а комната. Могу себе представить картину: соседки приходят к Белле и говорят, что сегодня ее очередь мыть сортир! Азохнвей! Конец света! Но отдам Николаше должное — узнав о смерти Павлы Леонтьевны, он выразил мне соболезнование, и я почувствовала, что он говорит искренне. Оказывается, он видел Павлу Леонтьевну на сцене в роли Елены в «Ради счастья». Ты должна помнить эту пьесу Пшибышевского⁵. Видел и запомнил. Елена была одной из лучших ее ролей. Ах, как я мечтала когда-нибудь сыграть Елену...

Не представляю, как я стану жить без Павлы Леонтьевны. Тяжесть на сердце неимоверная. Ничего не хочется — ни есть, ни пить, ни чего-то делать. Если бы ты только знала, сколько я собиралась с силами, чтобы написать тебе это письмо. Позвонить не могла, потому что были бы одни рыдания и никакого разговора. С ужасом (да — с ужасом!) думаю о том, что мне нужно выходить на сцену. У меня театр и Павла Леонтьевна связаны в одно целое. Всякий раз, выходя на сцену, я беспокоюсь — ох, не сплоховать бы, не ударить бы лицом в грязь, а то Павла Леонтьевна расстроится. А когда сыграю хорошо, то говорю сама себе под занавес: «Сегодня Павла Леонтьевна может мною гордиться, я ее не осрамила». Всеми своими успехами я обязана Павле Леонтьевне. Я старалась доказать ей, что она во мне не ошиблась. Кому мне теперь что доказывать? Зачем? Настроение такое, что хоть иди и топись, но этого удовольствия я позволить себе не могу. У меня же на попечении «малое дитё» — моя Белла. Ты не представляешь, Фирочка, какая она неприспособленная. Ничего не умеет, ничего не понимает, всего боится. Знает только одно — крутить амуры. Это же уму непостижимо, Фирочка, — не успела приехать в Москву, как встретила своего бывшего кавалера! Воистину на ловца и зверь бежит. Я уже тридцать лет живу в Москве, но ни одного кавалера так и не встретила. Возможно, что все дело в количествах. У Беллы их всегда было, что вшей у босяка, а у меня всего двое, да и те очень скоро мне «изменили». Не повстречай Белла Николашу, так встретила бы кого-то другого.

Прошу тебя, Фирочка, напиши мне такое письмо, чтобы я хоть немного воспрянула духом. Твои письма всегда такие теплые, но сейчас мне нужно что-то особенное. Хочется, чтобы меня прижали к груди и долго-долго гладили по голове утешая. Только вот больше некому этого сделать, моя Павла Леонтьевна умерла...

Твоя скорбящая Фаня.

Примечания

1. Вульф Павла Леонтьевна. «В старом и новом театре: воспоминания». М.: Всероссийское театральное общество, 1962.

2. Массальский Павел Владимирович (1904—1979) — известный советский актер и театральный педагог.

3. Мазлтов (идиш и ивр.) — дословно: «хорошей удачи» — традиционное поздравление у евреев.

4. Намек на еврейский обычай, согласно которому отец невесты кроме приданого давал обязательство содержать молодую семью в течение нескольких лет (обычно — три года).

5. Пшибышевский Станислав Феликс (1868—1927) — польский писатель, психологические пьесы которого были популярны на русской дореволюционной сцене.