Москва — Крым

«Я точно знала, что не могу без России, без русского театра».

Фаина Раневская

«Не подумайте, что я тогда исповедовала революционные убеждения. Боже упаси. Просто я была из тех восторженных девиц, которые на вечерах с побледневшими лицами декламировали горьковского «Буревестника», и любила повторять слова нашего земляка Чехова, что наступит время, когда придет иная жизнь, красивая, и люди в ней тоже будут красивыми. И тогда мы думали, что эта красивая жизнь наступит уже завтра».

Фаина Раневская

«Крымский период был началом творческих успехов Раневской...»

Павла Вульф

«Знаете, когда я увидела этого лысого на броневике, то поняла: нас ждут большие неприятности».

Фаина Раневская

В дачном театре в Малаховке Фае Фельдман посчастливилось работать лишь один единственный сезон: шла Первая мировая война, публика разъезжалась из Москвы — подальше от наступающей вражеской армии. Театры закрывались один за другим, Летний не стал исключением. Найти новую работу в Москве у Раневской не получилось: слишком много было соискателей и мало мест, куда требовались начинающие актеры. Чтобы не умереть с голоду, Раневская с энтузиазмом приняла первое предложение — отправиться с гастролями в Крым в качестве артистки антрепризы Елизаветы Андреевны Лавровской, оперной и концертной певицы, звезды того времени. Об этой работе Раневская вспоминала:

— Первый сезон в Крыму, я играю в пьесе Сумбатова прелестницу, соблазняющую юного красавца, действие происходит в горах Кавказа. Я стою на горе и говорю противно-нежным голосом: «Шаги мои легче пуха, я умею скользить, как змея...» После этих слов мне удалось свалить декорацию, изображавшую гору, и больно ушибить партнера. В публике смех, партнер, стеная, угрожает оторвать мне голову. Придя домой, я дала себе слово уйти со сцены.

К сожалению, в связи с войной антреприза Лавровской разорилась и была закрыта, гонорары актерам не были заплачены, и Фаина попала в ужасную ситуацию: оставшись в Керчи без копейки денег, знакомств и возможности купить билет до Москвы, где у нее не было работы, зато были друзья. Для Раневской началось тягостное время скитаний по приморским городам, поисков любой сценической работы и борьбы за существование. И хотя родной Таганрог все это время был в относительной близости от маршрутов актрисы, идею возвращения с повинной головой к отцу Фаина начисто отметала. Она предпочла вести полуголодную жизнь с ее случайными подработками в провинциальных театральных постановках. Когда работы и денег не было совсем, Фаина выходила на барахолку и продавала с рук что-нибудь из своих вещей. Биограф Матвей Гейзер рассказывал:

«Спустя несколько лет, когда Раневская играла спекулянтку в спектакле «Шторм», журналисты спрашивали ее, где она научилась так торговать. Она ответила: «У меня был опыт. Начиная с Керчи, Феодосии, в Симферополе».

Феодосия. Центральная гостиница. Фото начала XX века

В тот год Россию лихорадило: в феврале грянула революция, государь император отрекся от престола, народные волнения достигли и Крымского полуострова: приближалось кровавое и голодное время Гражданской войны. В конце сентября 1917 года Фаина приехала в театральную столицу юга России — Феодосию, где наконец-то получила интересную роль в спектакле. Однако сыграть ее и получить заслуженный гонорар Раневской снова не довелось: антрепренер оказался жуликом, сбежал, присвоив всю выручку, полученную за билеты. Скитания продолжались, для Фаины началось совсем уж суровое время: настоящего голода и лишений. В это время семья Фельдман поспешно бежала из России за границу на собственном пароходе «Святой Николай». У Раневской была возможность уехать вместе с родителями, братом и сестрой, однако она этим шансом не воспользовалась, по прошествии лет называя главную причину столь непростого решения:

— Я точно знала, что не могу без России, без русского театра.

За это решение Фанни Фельдман заплатила очень высокую цену: своего отца она больше не видела никогда, а мать и сестру встретила спустя четыре десятка лет. Однако Раневская никогда не жалела, что выбрала непростую судьбу российской актрисы.