В новом жанре

В основе сценария — судьба одной из обитательниц меблированных комнат, с иронически звучащим названием «Мечта», простой неграмотной крестьянской девушки Ганки (Е. Кузьмина), пришедшей в город в поисках счастья «чтобы заработать гроши, чтобы батько лошадь купил, чтобы замуж выйти»). Разочарованная в своих надеждах, Ганка уходит по шпалам на восток, где лежит великая страна, воплотившая заветные мечты таких, как она, простых людей.

Пожилая, неряшливо и старомодно одетая женщина с резкими движениями, тяжелой поступью, грубым голосом и интонациями, обнаруживающими властный характер, владелица «собственного предприятия», она преисполнена самоуважения и циничного самодовольства от сознания, что ей дано право презирать и унижать зависящих от нее людей.

Роза Скороход — содержательница «Мечты» и фруктовой лавочки при ней — оказывается в эпицентре происходящих в пансионе драматических событий. К этому вела, вопреки замыслу сценария, логика самой драматургии и глубоко раскрытый актрисой во всех его сложных противоречиях характер героини. Вокруг нее, в столкновениях с ней живут, страдают, мечтают о маленьком счастье, о любви, о человеческом достоинстве, о праве на труд обитатели «меблирашек». Жизнь здесь пропитана горечью унижения и обманутых надежд. В общении с этими людьми выявляется мнимое величие пани Розы.

Накал страстей, больших чувств, вложенных актрисой в жизнь образа, и глубокое раскрытие социального смысла происходящих вокруг перемен (достаточно вспомнить в какой ужас повергает мадам Скороход выступление вернувшейся вместе с частями Красной Армии Ганки, этой некогда тихой, робкой девушки, на митинге, случайным свидетелем которого Роза оказалась, — «откуда у нее столько слов!»), придают ее героине масштабность и значительность.

Комизм трагикомического образа Розы Скороход вытекает из несоответствия ее больших претензий и жалкой низменной действительности: трагизм же его в том, что судьба самой пани Скороход не меньше, если не больше, несчастна, чем судьба остальных героев.

Комедийная наполненность образа как бы пронизана драматизмом переживаний матери, для которой весь смысл существования — в устройстве карьеры сына, а его неудачно сложившаяся жизнь — неудача ее собственной жизни. Сын ее (А. Кисляков) — талантливый инженер — после многолетних бесплодных усилий найти применение своим способностям, становится продавцом в лавочке матери. Да и сами устои ее жизни в один далеко не прекрасный день дают трещину, затем другую, третью...

Когда с приходом Армии освободителей рушится старый мир, Роза начинает понимать, что это рухнул мир ее духовной нищеты и мелочных интересов, что воздвигавшееся ею всю жизнь здание собственного благополучия было всего-навсего карточным домиком.

«Подкидыш», 1940 г. Режиссер Т. Лукашевич. Леля

Драматически насыщен эпизод свидания Розы с сыном в тюрьме, куда он попал якобы за бродяжничество, намереваясь вместе с Ганкой уйти по шпалам в Советский Союз. Здесь нет ни рыданий, ни всхлипов. С безысходной печалью в глазах настойчиво сует она сыну апельсин. Предельно скупые движения. Мучительно сосредоточенное на какой-то неотвязной мысли лицо. Глубокая боль в пытливом взоре. Именно здесь, сейчас — это очень важно — она хочет получить ответ от сына, жизнь которого сама, своей деспотической любовью, превратила в тюрьму: почему так бессмысленно прожила она в вечной погоне за химерами?

— Объясни мне, ты, инженер, зачем пропала моя жизнь?

Сколько сердечной боли, сколько горечи в каждом слове, во всем облике женщины, осознавшей вдруг бессмысленность прожитой жизни и свою беззащитность перед ней.

Возможно, что именно под впечатлением этой сцены заметил как-то А.Н. Толстой в разговоре с Фаиной Георгиевной: «У вас терпкий талант... — И добавил: — Увидел вас в «Мечте» и потом часто задумывался — почему возникает перед глазами эта женщина? Терпкий талант это значит — въедается в душу».

Образ Розы словно пронизан гневом актрисы, ненавидящей олицетворение узколобого мещанства. Но в то же время возникающие в ее словах драматические интонации неизменно вызывают в зрительном зале сочувствие. Эти интонации призваны не оправдывать Розу Скороход, ее грубость, жестокость, жадность, уживающиеся с материнской больной любовью к сыну. Артистка видела в Розе — обманутой жизнью, одинокой среди людей, усталой женщине — жертву уродующего людей собственнического мира, печалясь о тысячах таких, лишенных полета, людей без мечты, погрязших в болоте алчного эгоистического расчета.

Образ Розы Скороход не возник на голом месте. Предшественницей ее на экране была мадам Луазо. В воплощенном Раневской красочном образе нетрудно увидеть тот же метод исследования характера: ироническая позиция в оценке человеческого поведения.

Уже в работе над образом Луазо уловила Раневская иронию режиссера, по выражению самого Ромма, «близкую его сердцу». Она оказалась — не тождественно, но близко — органически свойственной самой Фаине Георгиевне.

«Золушка», 1947 г. Режиссеры Н. Кошеверова, М. Шапиро. Мачеха

В «Мечте» еще более отчетливо, чем в «Пышке», стало очевидно, что, придя в кино, Раневская не утратила присущей ее игре театральной яркости. Она уверенно и органично вошла в этот новый для нее вид искусства с его особой актерской эстетикой, особой технологией, требующей от актера, благодаря крупным планам, приблизившим актера к зрителю, более точного владения техникой. Хотя ей и не очень полюбилась необходимость творить «перед железкой» без участия сидящего в зале многоликого зрителя.

Экранный образ мадам Луазо стал зерном, из которого проросли обогащенные опытом лучшие комедийные образы актрисы. Но роль Скороход стала своего рода программным выступлением Раневской. Она впервые дала актрисе возможность показать людям, как причудливо переплетаются в этом противоречивом мире добро и зло.

По словам кинокритика Р. Юренева, образ Розы Скороход стал «одним из самых сложных, крупнейших образов в нашем довоенном искусстве». С. Юткевич, отмечая высокие достоинства фильма «Мечта», сочетание в нем «смешного и драматического, иронии и лиризма», справедливо заметил, что эти свойства делают его «примечательным явлением на советском экране», что в нем «может быть, впервые удалось нащупать зерно трагикомедии».

Остается добавить, что именно в образе Розы Скороход эти свойства фильма нашли наиболее яркое выражение. Комедийный арсенал Раневской на этот раз обогатился едва ли не самым трудным — трагикомическим жанром.

Рожденный силой ее «терпкого» таланта, образ трагической женщины-матери остался одним из самых любимых актрисой, да и зрителем, среди вызванных ею к жизни за ряд десятилетий экранных и сценических характеров. Роза Скороход — одна из немногих сыгранных Раневской киноролей, которые навсегда слились с ее прославленным именем. В этом образе наиболее многосторонне выразилась сила уникального дарования актрисы.

Спустя тридцать лет после выхода фильма она все еще с волнением вспоминает о работе над этой ролью:

«Мечта» ...Это были счастливые мои дни. За всю долгую жизнь я не испытывала такой радости ни в театре, ни в кино, как в дни нашей второй встречи с Михаилом Ильичом Роммом».